Третья часть показывает, допускали ли мы сами возможность нападения на нас Германии в 1941 г. и делали ли что-либо практически для отражения этого нападения? Ответ гласит следующее:

«Да, допускалось! Да, делалось! Договор о ненападении, заключенный в 1939 г. по предложению Германии, не вызывал иллюзий — было понятно, что это лишь отсрочка, что рано или поздно фашистская Германия, поощряемая империалистическими кругами западных держав, ринется на восток. Поэтому Коммунистическая партия и советское правительство предпринимали энергичные меры по укреплению обороноспособности».

В четвертой части воспоминаний раскрывается краткое содержание подготовки к войне с Германией. В ней сказано:

«Наш оперативный план сосредоточения и развертывания вооруженных сил на случай войны, который в обиходе Генерального штаба именовали планом отражения агрессии, называл наиболее вероятным и главным противником именно гитлеровскую Германию. Предполагалось также, что на стороне Германии выступят против СССР Финляндия, Румыния, Венгрия и Италия. Под руководством Б.М. Шапошникова над планом непосредственно работали Н.Ф. Ватутин, A.M. Василевский, В.Д. Иванов, А.Ф. Анисов, а впоследствии Г.К. Маландин.

5 октября 1940 г. план докладывался И.В. Сталину наркомом С.К. Тимошенко и новым начальником Генштаба К.А. Мерецковым. Имелось в виду, что будущая война с первого же дня примет характер очень напряженных и сложных операций всех видов вооруженных сил на суше, море и в воздухе. Ожидалось, что нападение мощных танковых и пехотных группировок противника будет сопровождаться авиационными ударами по советским войскам и объектам тыла, имеющим большое военное значение. План исходил из того, что советские войска полностью подготовятся к отражению противника и сумеют отбить его удары силами и средствами пограничных округов на территории, прилегающей к государственной границе. В последующем предусматривалось наше решительное наступление, в том числе войсками, подаваемыми из глубины страны. Все составные части плана были тщательно увязаны между собой и с работой народного хозяйства, транспорта и связи.

На основе плана Генштаба были созданы планы развертывания войск военных округов. Таким образом, в оперативном плане верно определялся характер возможной войны, правильно решался вопрос о вероятном противнике и направлении его действий. По свидетельству К.А. Мерецкова, И.В. Сталин высказал мнение, что Германия свои основные усилия направит не на западном направлении, как было записано в плане, а на юго-западном, с тем чтобы прежде всего захватить наиболее богатые промышленные, сельскохозяйственные и сырьевые районы Советского Союза. Нарком обороны, недавно прибывший с юго-западного направления, видимо, тоже придерживался этой точки зрения. Во всяком случае, ни он, ни Генштаб не возразили против этого заключения Сталина.

Генштабу было приказано исправить план, а это повлекло за собой сосредоточение главной группировки советских войск не на западном как предусматривалось ранее, а на юго-западном направлении».

Как показали события Великой Отечественной войны, данный прогноз оказался ошибочным. Главный удар Гитлер нанес все-таки на западном направлении, и советскому командованию пришлось исправлять группировку войск и сосредотачивать главные силы на западное, смоленско-московское направление. Это привело к известному замешательству, так как некоторые войска уже выгрузились не там, где им впоследствии пришлось драться, и потере драгоценного времени.

В последней части воспоминаний генерал пишет о просчетах и упущениях в начале вторжения немецких войск:

«Наконец, нападение Германии произошло раньше, чем ожидалось. В связи с этим войска западных приграничных округов не были еще полностью укомплектованы личным составом, автотранспортом, вооружением, особенно таким, как новые танки, самолеты, которых очень недоставало. Своевременно не были отданы единые для Вооруженных Сил распоряжения о полной боевой готовности. Войска (кроме флота и соединений Одесского военного округа) не успели поэтому занять предусмотренные планом оборонительные позиции, сменить аэродромы, поднять самолеты в воздух, осуществить другие необходимые в той обстановке мероприятия. Нельзя не сказать и об ошибках в определении порядка действий и силы первоначальных ударов врага.

Высшее советское командование предполагало, что противник не сразу станет вводить все силы на советско-германском фронте, и это позволит сдержать агрессора, используя войска так называемого прикрытия. Но война развернулась не так: гитлеровские захватчики ринулись вперед ударными группировками войск на всем протяжении западной границы нашего государства. Отбить этот удар силами, расположенными в пограничной зоне, к тому же не вполне готовыми к немедленным действиям, мы не смогли».

В наименьшей степени трудности с выяснением истины в отношении ошибок во время войны были связаны с выходом, начиная с 1978 г., книг бывшего сотрудника ГРУ СССР писателя Виктора Суворова (автор книг «Ледокол», «Аквариум» и др.) и существованием многочисленных историков, опровергавших предположения, что Сталин планировал агрессивную экспансионистскую войну с Европой и готовил внезапный удар по Германии.

Не вступая в исторический спор со всеми участниками обсуждения как с одной стороны, так и с другой, поскольку согласен со многими их утверждениями, хочу отметить, что в большинстве трудов по тематике войны 1941–1945 гг., с которыми я ознакомился, характер ошибок правительств и командования противоборствующих сторон не рассматривается комплексно. Они не увязывают вопросы взаимосвязи этих ошибок с внешней и внутренней политикой, состоянием экономики и общественно-социальных отношений участников Второй мировой войны.

В отношении книг Суворова и Никонова, в целом положительно отмечая проделанную ими огромную исследовательскую работу, обращаю внимание на такую практическую деталь, дающую повод для дискуссий, как, к примеру, их утверждение, что Гитлер всего лишь на несколько дней опередил вторжение советских войск на германскую территорию.

А что если взглянуть на обоснование этого предположения под другим углом зрения? Что война рано или поздно будет, знали все. Несомненно, лучше других знал об этом Сталин, которому об этом докладывала разведка. Но поскольку военная стратегия Советской армии предусматривала только ведение наступательных действий, и к тому же на вражеской территории, то можно предположить, что это было всего лишь подготовкой к наступлению, без учета конкретного времени его начала. Этот тезис подтверждает характер проведения приграничных сражений. Они были осуществлены действительно скверно, непродуманно, с традиционной российской расхлябанностью и неорганизованностью.

В этом плане мое возражение Суворову поддерживает замечание доктора исторических наук, старшего научного сотрудника ВНИИ документоведения и архивного дела М. Мельтюхова. Оно приведено в книге А. Никонова, писателя, ученика и хорошего друга Суворова, «Бей первым! Главная загадка второй мировой» (М.: «Издательство НЦ ЭНАС», 2009).

«Широко распространенное мнение о том, что СССР ждал нападения врага, а потом планировал наступление, не учитывает, что в этом случае стратегическая инициатива добровольно отдавалась бы в руки противника, а советские войска ставились в заведомо невыгодные условия. Тем более что сам переход от обороны к наступлению, столь простой в абстракции, является очень сложным процессом, требующим тщательной и всесторонней подготовки. Он должен был начинаться с оборудования четырех оборонительных рубежей на 150 км в глубину. Но ничего подобного до начала войны не делалось. Поэтому вряд ли стоит отстаивать тезис о том, что Красная Армия могла успешно обороняться на неподготовленной местности, да еще при внезапном нападении противника. Кроме того, советскими планами оборона вообще не предусматривалась».