искренний такой тихий смех, который она будто сдерживает, но сил совсем не хватает. Глаза в этот момент загораются и тут же закрываются, блондинка падает в мои объятья, прямо на пол, и мы переходим в странное положение: игры. Обожаю кусаться, целоваться и беситься с ней, потому что рядом с этой девушкой необязательно надо быть великим человеком, популярной личностью. Я становлюсь обычным мужчиной.

И плюсом она заставляет меня чувствовать домашний уют, рядом с ней не нужна работа, не хочется идти в офис, хочется лишь остаться в одной спальне, и плевать, чем будем заниматься. Пусть это страстные часы, пусть мимолётные смешинки, пусть душевные разговоры, пусть приятное молчание в объятьях друг друга.

Она выходит из комнаты, чтобы приготовить первый завтрак в новом году, я лежу, улыбаясь, как последний дурак, и гляжу в тот же светло-голубой потолок. Досталась как-то мне такая милая, красивая и умная женщина. Точнее я её вырвал из хватки другого.

Телефон дребезжит где-то рядом, и я лениво, скорчившись, тянусь к нему.

— Да? — оглядывая новенькие запонки, максимально устало отвечаю.

— Гарри? — слышу нервный голос, — Я ведь тебя не отвлекаю? Нет?

— Нет, Миссис Лерман. — Отвечаю тихо, но внутренне чувствую что-то неладное.

— Я не знала, к кому обратиться, но сегодня Николь вернулась под утро, вела себя странно, я бы сказала, неадекватно… Когда она легла спать, я проверила карманы и нашла… Пакетик. Гарри. Пакет с кокаином. — Я слышу сдавленный плачь мамы Николь, не совсем понимая, что только что услышал.

— Забрали наркотики? — спокойно спрашиваю, а другой рукой, отложив запонки в сторону, подтягиваю рубашку и брюки. Надо помочь, пройти мимо нельзя.

— Спрятала, но боюсь, что она проснётся и узнает о пропаже… — со страхом отвечает.

— Я уже выезжаю, потерпите минут двадцать, и я буду у вас. — Быстро отключаюсь.

— Уезжаешь? — тихо спрашивает Джессика, стоя в проёме в своём халатике.

— У меня появились внеплановые дела, — корчусь и надеваю рубашку.

— Первого января? У нас ведь завтрак. Отдых. Какие дела? — грустно отзывается.

— Всё хорошо. Я решу проблемы до обеда и вернусь. Давай мой водитель отвезёт тебя ко мне, и мы проведём время вместе? Хорошо, Джессика Кинг? — деловито спрашиваю свою красавицу, обнимая за талию, пока она вглядывается в моё лицо.

Позвонив своему водителю, прошу его забрать Джесс ближе к одиннадцати и отвезти её ко мне в квартиру, а сам мчусь на всех парах к тому месту, куда думал никогда не пойду. И когда Миссис Лерман говорила о проблемах, я не совсем понимал, что конкретно происходит и что это настолько глобальная проблема. Я, отослав маму девушки в кухню, пошёл в знакомую спальню, где и нашёл без сознания Николь, которая распласталась вдоль кровати в каком-то коротком вызывающем платье. Выглядела она паршиво. Попробовал похлопать её по щекам, привести в состояние прохладной водой, но светловолосая никак не реагировала. Под носом заметны остатки кокаина, тушь смешалась с розовыми тенями, губы искусаны. Она в ужасном состоянии сейчас.

— Джефф, найди мне лучшую клинику для зависимых. Сейчас! — чересчур грубо разговариваю со своим хорошим другом, ощущая дикую панику, пока свободными руками стягиваю сжимающее рёбра платье.

— Нужна помощь? — в спальне появляется мама девушки, пока я медленно раздеваю блондинку, считая мучительные минуты.

Да, я волнуюсь за неё, так как она не последний мне человек, и нас связывает достаточно тесное прошлое. Хочу, чтобы вся эта проблема скорее решилась, и мы забыли о мимолётной слабости Николь перед наркотиками. Раньше она максимум выпивала, изредка курила и всегда была против любого вида наркотиков, а сейчас её мама показала мне целый пакетик кокаина. Открытый, использованный. Использованный ею. Девушке необходимо время, которое представится в клинике.

Джефф позаботился обо всём, и я решился, что поеду с ней. Нашлась клиника, за городом, куда нас могут доставить без репортёров, которые душу продадут за гадкую новость об известной модели. Николь пришла в себя и первое, что начнёт делать зависимый, отрицать свою причастность к тому, что нашли в её сумочке, к тому, в каком состоянии она явилась.

— Всё будет хорошо, я не брошу тебя… — прижимаю девушку к своей груди, глаза которой нервно бегали по машине. Я не могу её оставить в таком положении.

— Господи, я всё потеряла… — шепчет блондинка, утыкаясь губами в мою шею.

— Нормально всё, ты немного полечишься и вернёшься. Я сделаю так, что никто не узнает о том, где ты, придумаю миф, это на мне. — Уверяю её.

— Я не хочу ехать в клинику! Остановись, пожалуйста! Я больше не буду принимать! Обещаю! — переходит на очередную истерику, которая по счёту седьмая.

— Не волнуйся, Никки… — целую её в висок, — Тебя будут навещать родители.

— А ты? — тут же спрашивает с надеждой в голосе.

— Конечно, буду приезжать… — вновь обещаю и укладываю к себе на грудь.

Она ищет поддержку в моих объятьях, прижимается ближе и ближе, пока машина везёт нас за город, где, надеюсь, она скоро поправится, что маловероятно, и выйдет оттуда счастливее. Хотя это ведь зависимость и никакая-то обычная, от которой проще простого избавиться, нет, я понимаю, что это кокаин — сладкая вещь для всего Голливуда. Но я был уверен, что Николь не опустится до этого, не станет принимать, зная, как губительно это развлечение. В любом случае, я буду теперь держать эту ситуацию под своим контролем.

Как только мы приезжаем в саму клинику, блондинка тут же бросается к выходу, желая сбежать и не желая приступать к лечению, как пациент. Слёзы. Истерика. Сопли. Но с горем пополам я провожу несколько часов с ней, успокаивая, проговаривая важные слова, что вхожу в это крайне сложное положение. Я знаю, что она не из слабых девушек, знаю, что она справится с этой проблемой. Николь не является какой-то конченой наркоманкой, чтобы ставить на ней крест. И я не ставлю.

Стены клиники я покидаю за полночь всё в той же одежде, в которой встречал этот Новый год, и тут же даю себе оплеуху. Джессика. Обещал, что вернусь к двенадцати, а по факту ошибся на двенадцать часов. Ждёт ли меня сейчас разбирательство и допрос с пристрастием? Скорее всего. Даже не выкрутиться.

Тяжело выдыхаю, соображая, что и как буду оправдываться, ибо никто не должен знать о проблемах, что случились с Николь. Сейчас её секреты надо держать вдали от всех, и дело не в Джессике, я ей доверяю, но Николь не доверяет ей. Вообще не знает её, и, надеюсь, не узнает. Вот после этих мыслей я чувствую себя бесстыжим предателем