предложения. Мол, невместно Великим князьям заниматься таким низким делом как промышленность и торговля… Но Анатолий Карлович сумел убедить её, приведя в пример Британский королевский дом, совершенно не гнушающийся «побочных заработков» и в своё время вкладывавшийся даже в пиратов, а также Петра Великого, лично участвовавшего в заведении почти трёх сотен заводов, а дожал уверениями в том, что таким образом юные Великие князья смогут лучше освоить преподаваемые им экономические теории. Мол мастерская и продажа её продукции — это не «низкая промышленность и торговля», а эффективное учебное пособие, с помощью которого юные Великие князья смогут лучше освоить основы экономики государства… Так что теперь Данилка, не смотря на крепостной статус, являлся гордым обладателем акций компании «Павловские механические мастерские». Во множественном числе — потому как ограничиваться одной мастерской братья не собирались… но расширение пока было в отдалённых планах. Насущной же задачей было создать продукт, на котором акционерное общество будет зарабатывать после того, как закончиться эпопея с пулелейками… И Данилка предложил перо, с которым они так долго мучались. И вот, наконец, это, вроде как, получилось. Причём, получилось не только само перо — с ним справились ещё полгода назад, получилось сделать технологию их массового производства. Выход перьев с одного набора прессов и штампов к настоящему моменту составлял не менее трёх гроссов[1], то 432 единиц в день. И это была ещё, считай, полуэкспериментальная линия, которую довольно легко было масштабировать. Но сначала надо было посмотреть, как новый товар будет продаваться.

Нет, в том, что рано или поздно перья начнут разлетаться как горячие пирожки — сомнений не было, но до этих «рано или поздно» предстояло дожить… И в этом вопросе то, что мастерские числились «учебным пособием» Великих князей — было большое преимущество. Поскольку в том случае, если потенциальные покупатели окажутся излишне консервативными и жадными, и перья будут расходиться куда медленнее планировавшегося — банкротство им не грозит. Ибо мастерские финансировались из дворцового бюджета.

— Ну что? Ну как? Получилось?- встретили Данилку возбуждённые голоса двух братьев и сестры. Шестнадцатилетняя Анна некоторое время назад как-то очень гармонично вписалась в дуэт двух братьев, хотя до поездки Николая и Михаила по гарнизонам с новой пулей принимала участие в их забавах весьма эпизодически. Возможно потому, что после той шалости с исполнением песни «Девушка из Нагасаки» ей влетело сильнее всего. Созданный ей образ графиня Ливен охарактеризовала как «вульгарный и непристойный», а «государыня» вменила ей в вину то, что она, как старшая, не остановила братьев от подобной «непристойной шалости». Что довольно надолго отдалило Анну от братьев. Потому как после этого любые предложения о совместных действиях она буквально встречала в штыки. И изменилась эта ситуация только когда Николай с Михаилом «блеснули» с новой пулей.

Впрочем, причина сближения была не единственной. Ещё одним фактором стали… «Николкины сказки». Ну да, именно вот таким образом они с братьями решили обозвать те самые сказки и истории, которые он им рассказывал. А, вернее, пересказывал. Этот сборник… то есть, вернее, сейчас это уже были сборники, потому что их теперь было несколько — пока существовали только в рукописном виде. Причём, начали они их записывать ещё во время поездки по гарнизонам. Всё равно в дороге делать было нечего. Особенно когда приходилось останавливаться в городах, пережидая ливни. Увы, России не досталось наследства от римлян в виде хороших дорог, так что то, что здесь называлось этим словом — дорогами назвать было сложно. Для балов даже Николай на тот момент был ещё маловат — ему только исполнилось тринадцать лет, а Михаилу вообще одиннадцать, визиты вежливости им обоим быстро надоели, и они скинули их на сопровождавших их взрослых, так что обычное времяпровождение высокопоставленных особ во время путешествия оказалось мальчишкам недоступно. И идея записать сказки оказалась некоторой отдушиной. Они с Николаем даже регулярно спорили о сюжете, потому что тот иногда упирался, доказывая, что Данилка рассказывал им не совсем так, как записывает… Кстати, именно во время этого путешествия Даниил впервые рассказал Николаю о железных дорогах.

Как бы там ни было — по возвращении в Павловск они довольно быстро закончили первый том из тридцати одной сказки. Эта цифра была неслучайной — сказок должно было хватить на каждый вечер даже при самом длинном месяце. А вообще Даниил планировал целое собрание сочинений из двенадцати томов. Ну, чтобы на каждый месяц было по отдельному тому. У него, даже, появилась мысль разделить подобное собрание на четыре цикла — Зимний, Весенний, Летний и Осенний… По сюжету, эти сказки мальчику Николке, у которого были мама и няня, рассказывал на ночь домовой Данилка, о котором ни мама, ни няня, даже не догадывались. Поэтому не оставляли ему на ночь у камина блюдечко с молочком и ломоть хлеба. Вот он и открылся мальчику, попросив кормить его в обмен на сказки… Аллюзия на Николая была явная, но непрямая, так что Даниил понадеялся, что прокатит.

Однако, беда пришла откуда не ждали. Тетрадку со сказками случайно увидел духовник и едва не устроил скандал по поводу «сознательного очаровывания детей богомерзкой бесовщиной», в качестве которой он обозначил не только домового Данилку, но и некоторых героев сказок, например, ту же Снежную королеву или Хозяйку медной горы. Слава богу, как раз в этот момент во дворец завернул по пути из Пскова в Петербург владыка Иреней, архиепископ Псковский, Лифляндский и Курляндский, член Святейшего Синода. Его Высокопреосвященство оказался очень умным дедулей, он активно занимался литературной деятельностью, сделал много переводов с греческого, а ещё, к удивлению Данила, был действительным членом Российской Академии наук. Вот такие в Русской православной церкви нынче были архиепископы…

Владыко выслушал обе стороны, представленные с одной стороны духовником, а с другой возбуждёнными отпрысками императорской фамилии и скромно молчащим Данилкой, пролистал тетрадку, хмыкнул и вызвал Данилку на приватный разговор.

— Откуда сии сказки узнал, отрок?

Данилка поежился. Нет, что говорить он продумал сразу, как только начал разгораться скандал. Но хватит ли его задумок этому человеку? Эвон, какие у него глаза умные…

— Да много где слышал, владыко… Что-то сенные девки друг дружке зимними вечерами рассказывали, что-то от деда Аграфёна, что о третьем годе преставился, слышал. Он из моряков был торговых, во многие города ходил, а сказки любил жуть как…- на самом деле более всего дед Аграфён любил пить «горькую», но вот хорошо приняв, действительно начинал рассказывать всякие сказки и байки. Правда больше на морскую тематику — про кракена и морского змея,