ход событий. Почему ты не сказал им о том, что видел у Древа Жизни?! А этот тоже хорош! Надо же, как обзавидовался, что решил гадить втихаря! — размахивая руками, возмущалась она, расхаживая туда-сюда возле зеркала.

— Уже не важно почему, теперь вопрос в другом, как это исправить? И мы должны сделать всё от нас зависящее, пока ещё есть такая возможность, — сказал я, ожидая, когда она выпустит пар.

— Получается, что главный зачинщик всего бедствия Ниян?! А я-то думала, что дело совсем в другом. Ладно, ты прав, нужно призвать Шахмаран и выведать у неё всё что она видела и слышала в его царстве. А потом, мы отправимся к Коту, и я с него спрошу за всё! Почему он молчал, ведь тоже по-любому знал обо всём, но предпочёл остаться наблюдателем?! — сверкая глазами, в которых кипел неистовый огонь справедливости, говорила она.

Эйфирия распахнула зеркало движением руки, и перед нами открылся Коридор миров. Она шептала призыв, на который спустя недолгое время явилась Царица Змей.

— Какая вс-с-треча, — молвила Шахмаран, взирая на нас из зеркала.

— Здравствуй, дорогая. Расскажи-ка нам, поведай, о своих приключениях в Пекельном царстве.

— Нет уж. Хватит с-с-с меня. Я помогла вам однажды, а это уже наглос-с-с-ть, — она развернулась, чтобы уйти, но Эйфирия захлопнула перед ней выход, и Царица Змей, встревоженно обернулась, гневно взирая на неё.

— Как ты с-с-меешь? — прошипела она.

— Выбора нет. Рассказывай или отправляйся обратно в Пекло, — сказала Эйфирия.

— Ты блефуеш-шь, — прошипела Шахмаран, но Эйфирия покачала головой в ответ, сверкнув глазами полными уверенности, и положила на ладонь чёрный, гладкий камешек, при виде которого Царица Змей запаниковала.

И она рассказала нам, что Ниян готовит вторжение за пределы своих владений. Что в его руках Книга Судеб, которая показывает прошлое и грядущее. И самое главное из рассказа было то, что царь Пекла впадал в транс и будто наблюдал за миром чужими глазами. Он умер проникать в мир живых, сам не проявляясь здесь. Это-то и подтвердило мои самые худшие опасения.

— Я вс-с-сё сказала. Отпус-с-с-тите меня, — прошипела Шахмаран, и Эйфирия убрала заслон, открыв Коридор миров.

— Шахмаран, спасибо тебе, — сказал я, и она задержала на мне пристальный взгляд.

— Не благодари. Я должна была вас предупредить, но думала, что светоч справится со вс-с-семи ис-с-пытаниями. Думала, что в этом больше нет необходимости. Берегите её, иначе вс-с-сем нам конец, — молвила Шахмаран и растворилась в Коридоре миров.

Мы стояли молча, обдумывая то, что она сказала. Эйфирия вздохнула и посмотрела на меня.

— Ну и задача. Как всё запутано.

— План Нияна меня не удивляет. Он мне не никогда нравился. Но кто я такой, чтобы судить. А вот книга, которой он обладает вызывает много вопросов. Она единственная в своём экземпляре, и как она могла оказаться во дворце Орголиуса, для меня большой вопрос. Светоч видела в ней события, которые известны ограниченному кругу лиц. Книга никогда не врёт. Но как, гоблин его возьми, она оказалась там, если Шахмаран говорит, что ней владеет Ниян?

— Гелиодор, — отвлекла меня от рассуждений Эйфирия, но я махнул рукой, чтобы она не сбивала меня с мысли. Мне казалось, что я нащупал нить ответа. — Гелиодор! — настойчиво окликнула она меня.

— Эйфирия, потерпи одно мгновенье, прошу, — пытался концентрироваться Я, как вдруг забыл что хотел.

Она держала в ладонях мой подарок. Часть моей силы, что я отдал ей во имя нашей любви. Яркий осколок драгоценной энергии сверкал в её руках.

— Я возвращаю его тебе. Он должен быть с тобой. Ты слабеешь, а я не могу этого допустить. И, как видишь, обладание им принесло мне одни несчастья. Прими его в знак моей любви, ведь мне больше не нужно обладать частью тебя, потому что ты в моём сердце, — тихо, но чётко произнесла она.

— Ты разрушила зеркало, — прошептал я.

— Построю новое, — нежная улыбка тронула её губы.

Эйфирия поднесла осколок к моей груди и вложила его на место. Яркой вспышкой озарилась комната. Я чуть не задохнулся от силы, что яростным потоком вошла в моё тело. Земля задрожала под ногами, стены затряслись. Слишком мощно, чтобы совладать с давно забытым ощущением могущества.

— Не сопротивляйся своей Сути! — воскликнула Эйфирия, и энергия поглотила меня без остатка, соединяясь воедино спустя тысячу лет.

Ощутить целостность разбитого на части, подобно нестерпимой, но такой сладкой боли. Я горел, но знал, что вернусь другим. Таким, каким был создан Всевидящей матерью.

Глава 20

Светоч

Остаться одной оказалось сейчас самым лучшим вариантом. Как же я благодарна Гелиодору, что он меня буквально спас, спрятав от пытливых глаз Октября. Не ожидала, что всё так будет.

Он в бешенстве, и это пугает. Ну, как я ему объясню, откуда эти знаки на руках? Я себе ничего объяснить не могу.

Ох, чувствую, добром это не кончится.

Окинув взглядом своё уютное убежище, забралась на обитый золотым бархатом диван. Мягкая подушка благодатно подействовала на мою тяжёлую, словно набитую свинцом голову. Мне было тяжело во всех смыслах, и хотелось никогда не выходить отсюда. Вот так лежать, спрятавшись от всего мира. Пускай сами разбираются со всем, а я… устала.

Прикрыв глаза, ощутила, что не в силах сдержать подбирающихся слёз. Их не остановить. Плакать самое неблагодарное занятие, потому что проблемы от этого никуда не деваются. Но слёзы живут своей жизнью и считают иначе. Они выполняют свою работу, очищая внутренний мир от переизбытка эмоций.

Отдавшись во власть тихих страданий, встрепенулась от внезапного стука в дверь. От него у меня даже волосы на голове зашевелились, потому что я знала, что этот стук принадлежит тому, кого мне сейчас не стоит видеть. Гелиодор бы не стучал.

— Лина, — раздался голос за дверью, буквально полоснув по сердцу, — мне нужно поговорить с тобой.

Замерев, не дыша, чувствовала, что сердце ищет место, где бы спрятаться, дёргаясь во все стороны. Это он.

— Открой мне, прошу. Открой, потому что я никуда не уйду, — настаивал он.

В голове зрела мысль отморозиться, не отвечать. А вдруг, я сплю? С чего он взял, что я слышу или вообще что я здесь? А если знает и, не пустив, не поговорив с ним, я сделаю ещё хуже. Как же быть? Что же делать? Как правильно поступить?

Я сидела, в зубодробильном волнении не моргая, глядя на дверь.

— Неужели твоё обещание, твой выбор, наша связь… неужели я тебе не нужен? — голос его звучал так печально, столько чувств в нём было, что я не в силах это