— Ты вроде девочка смышленая, зарабатывать хочешь.

— Конечно хочу, Антонина Михайловна! Вы не волнуйтесь, я вас не подведу.

— Кристина, я за тобой наблюдала, и мне кажется, ты преданный человек. Хочу тебе из городского квартирного фонда комнату выхлопотать.

Такого счастья Кристина и ожидать не могла. Жить в однушке с пьющими родителями сил ну никаких уже не было. Каждый день был просто как на пороховой бочке.

— А получится, Антониночка Михайловна?

— Ну, как будешь стараться.

— Я-то? Я-то уж буду, поверьте! — Кристине просто хотелось запрыгать от внимания директрисы.

Кристина выполняла поручения Антонины с усердием, не спрашивая, почему одно дорогое лекарство нужно заменить на другое, более дешевое. Старикам уже ничем не поможешь, хоть мел толченый давай, им все равно, лишь бы назывался лекарством. Впрочем, и убеждать себя ей ни в чем не приходилось, Антонина стала ей доверять, а это было самым важным.

Однажды в «Тонин день» после душевного чаепития Антонина попросила Кристину остаться.

— Тут одна проблема возникла, — Антонина начала очень сложное объяснение про бабку из третьей палаты, которую определили сюда по приказу управления социальной защиты. Выходило, что родственники бабульки обманули государство, и принадлежащую ей квартиру в фонд дома престарелых не передали и теперь пытаются ее продать. Бабушку содержать в доме-интернате не на что, нет на таких людей, у которых родственники есть, лимита. Но родственники хитрые, они оформили квартиру пенсионерки на другого человека. Кристина не могла уследить за мыслью директрисы и совсем запуталась.

— Антонина Михайловна, я в жилищном кодексе ничего не понимаю. Вы скажите, что надо делать. Я все сделаю, не волнуйтесь.

Дело оказалось не таким сложным: прийти к родственникам «бабусяки» и объяснить, что в доме-интернате свои лимиты и что на их родственницу они не распространяются. Значит, надо платить ежемесячный взнос.

— А если родственники откажутся, пусть забирают свое сокровище.

— А если не заберут? — испуганно спросила Кристина.

— Значит, мы будем освобождать место другими путями. Это понятно? — сказала Антонина тоном, не терпящим возражения.

— Понятно, — тут Кристине и правда было все понятно.

К родственникам, которые пытались устроиться официальным путем, обходя Котенкову, она иногда ходила не одна, а с дамочкой из фонда «Старость в радость» Валентиной Ивановной. Визиту женщин сначала удивлялись, но разговор был таким конкретным, что платили все, ну почти все, оформляя договор с фондом. Брать родственников обратно из дома престарелых не собирался никто.

— Вот твоя премия, — однажды сказала Антонина, передавая Кристине в руки конверт.

Теперь за любимую директрису Кристина была готова идти в огонь и в воду. Более того, она начала пристраивать одиноких стариков в дом-интернат, нет, не всех, конечно, а тех, у которых была квартира. Узнать, к кому можно «подкатиться», было проще простого. Год назад Кристина делала сверку своих пенсионеров по заданию Антонины и вместе с данными дома-интерната для престарелых на флешку скачала все данные пенсионного фонда. Так вот удачно получилось. Она тут же подошла к Антонине.

— А ты не такая простая девочка, какой кажешься.

— Я же сказала, что на меня можно положиться.

А еще Кристина научилась первой заходить в ту палату, где умирал «жилец». Похоронные деньги она находила быстро и тут же относила Антонине, получая свое вознаграждение.

Когда ее пригласил на беседу следователь Сурин, у Кристины были готовы ответы на предполагаемые вопросы. Она готовилась к бою. Каково же было ее удивление, когда оказалось, что юноша — само спокойствие.

— Слушай, а чай у вас есть?

Она растерялась.

— Чай?

— Ну да, голова болит от ваших свидетелей, которые ничего не видели и ничего не знают. Налей чаю и таблетку от головы дай, если можешь.

Наши дни.

— Вот! — Жанна указала наманикюренным пальчиком. — Вот этот дом, пятый этаж, первая дверь направо. Жалко, что Паши нет. Мужа похоронила, сама умерла. Все мы там будем.

— Лучше бы попозже, — подсказала Юлька. — Жанна, вы удивительно моложавая, энергичная. И вы мне так помогли!

— Газета — это святое, — Жанна забавно кокетничала. — Было очень приятно познакомиться. Я вашу газету всегда читаю. Обязательно буду ждать статью.

«Жди ответа, как соловей лета» — эта глупая фраза почему-то пришла Юльке в голову. Вот я сейчас нагло использовала ветерана «парикмахерского движения»! Запудрила тетке мозги какими-то сказками и вытащила ту информацию, которую хотела. Это правильно? Это этично? Такими вопросами все время задается главред Заурский, а у нее даже вопросов не возникло. Пришла, наврала и пошла дальше. Егор Петрович любит рассуждать, что не те нынче пошли журналисты, не славят они человека труда, мало пишут о жизни трудовых коллективов, промышленных предприятий и строек, школ и больниц. Раньше даже такая рубрика существовала — «Газета выступила. Что сделано?». Но и пусть нынче «пошел другой журналист», она знает, что все, что она делает, — в интересах газеты.

Дверь открыли тотчас, как будто Юлю кто-то ждал.

— Ой, здравствуйте, — симпатичная женщина средних лет смущенно улыбалась. — Думала, сын из магазина вернулся.

— Вот так, и не спросили, кто там?

— И кто там?

— А я из газеты, журналист Юлия Сорнева. Можно войти?

— Проходите, пожалуйста, не думала, что сама Сорнева в гости может прийти. Мы ваши статьи читаем, так сказать, поклонники вашего творчества.

— Ой, как приятно! А я как раз пришла к вам за помощью, материал для новой статьи собираю. Здесь, в этой квартире, когда-то жила модный дамский мастер Прасковья Щукина. Может быть, вы что-то знаете о ней, может, контакты родственников есть?

— Ну вот очень хочу вам помочь, но квартиру мы покупали через риелторское агентство. Кто тут жил, не знаю, даже не интересовались у соседей. Зачем? Это теперь наша квартира.

— Да что вы, я же не свидетельство о собственности прошу показать, я про людские истории.

— Ну правда нет, — женщина развела руками. — В кои веки журналист в гости пожаловал, а я ничем помочь не смогу.

— Может, кого из старожилов знаете?

— Знаю! Бабу Таню с пятого. Квартира двадцать восемь.

— Спасибо вам огромное.

— Чем могу!

Юля поднялась на пятый этаж, и дверь двадцать восьмой квартиры тоже открылась сразу же.