— А бабку прописанную куда денем, у вас, понятно, завещание. Но тетка-то жива?

— Она в доме престарелых и не в себе.

— Даже не знаю, — парень лениво жевал жвачку. — Я могу взяться, конечно, только цену надо сбросить.

— Ваша цена какая? — Надя услышала его ответ, и он ее не устроил.

— Ну смотрите, если что, звоните.

Тут о себе напомнила Кристина.

— Надо за содержание тетки заплатить, — она назвала сумму.

— В прошлый раз было меньше!

— Инфляция! Взноса не будет, тетку тогда назад придется забрать. Кстати, квартиру, если пенсионера помещают в дом-интернат, забирает государство.

— Я заплачу, — и она заплатила.

Надя начала дома ремонт и купила обои с вензелями и кровать, ту, о которой мечтала. Кровать была широкая, мягкая и просто шикарная, и когда она чувствовала кожей мягкую ткань нового дорогого постельного белья, она была счастлива.

Кристина звонила ежемесячно и требовала еще и еще денег. Надя не знала, что делать, ей казалось, что на нее со страшной силой надвигается огромная волна, она словно попала в водяную воронку, выбраться из которой было невозможно.

Наши дни

Парикмахерскую «Фея» Юля увидела сразу. К салонам красоты у девушки было свое отношение — она их избегала. Когда возникала необходимость привести голову в порядок и сделать стрижку, она настраивалась долго, для нее это был стресс. Все парикмахерши ей казались развязными, назойливыми, желающими продать чудо-средство для волос эксклюзивной клиентке по «самой низкой цене».

Сорнева восхищалась Милой Сергеевной, которая обожала ходить в парикмахерскую, да не одна, а вместе с приятельницами, и устраивала из этого тусовку. Нет, это не для Юльки, Милой Сергеевной надо родиться.

— Вы к нам записаны? — красивая администратор излучала радость от того, что видела Юлию.

— Нет, спасибо, спасибо. Меня тут должна ждать ваша бывшая сотрудница, ваш мастер, я из газеты, пишу очерк об истории города.

— А-а-а, — девушка стала еще радостней. — Жанна вас ждет.

У мастеров, наверное, не принято называться по имени-отчеству. Жанне было уже к восьмидесяти, а какая-то пигалица до сих пор называла ее по имени.

— Жанна Ивановна, — уточнила Юля.

В подсобке ее действительно ждали. Ярко-рыжая миниатюрная женщина неторопливо пила чай с конфетами. На ее губах алела помада, а ногти были покрыты красным лаком, было видно, что к встрече она готовилась основательно.

— Здравствуйте, Жанна Ивановна, это вы? А меня зовут Юля Сорнева, я журналист местной газеты, собираю материал, хочу об истории городских парикмахерских написать, — Юля выложила на стол припасенную коробку конфет и еще раз подумала, что место для встречи выбрала правильно. Здесь, в парикмахерской, царила особая атмосфера, все кипело, бурлило, а ароматы могли вскружить голову любому. В этом шуме-гаме она вдруг почувствовала себя комфортно.

— Вот и газета до нас добралась. Это правильно. А то некоторые считают нас людьми второго сорта, мол, обслуга, а без нас, мастеров красоты, никуда. Кстати, можете называть меня просто Жанна.

— Хорошо! — Юльке стало весело, женщина ей нравилась, была она какая-то ладная, позитивная.

— Давно не была здесь, несколько лет, а раньше нет-нет, да забегу. Тянуло меня сюда сильно. Полжизни у кресла отстояла.

— Жанна, расскажите о том времени, какие были тенденции в моде, какие клиенты, какие мастера.

Женщина погрузилась в воспоминания, и они легко всплывали в памяти одно за другим.

— Скажите, а Прасковья Щукина работала тогда с вами?

— Да, конечно. Паша была очень модным мастером, зарабатывала хорошо.

— А каким она была человеком?

— Человеком? — Жанна задумалась и даже перестала разворачивать конфету. — Немного заносчивым, высокомерным, но у нее руки золотые были, вот она и важничала, но это с нами, а с клиентами Паша была сплошное очарование. У нее, между прочим, интересная клиентка одна была — то ли Клара, то ли Клава, уж не помню, тоже важная персона, но она, — Жанна перешла на шепот, — убила своего мужа. Вся парикмахерская гудела, а Паша как воды в рот набрала. Разное тогда девчонки наши болтали.

— Что вы говорите?! — Юля изобразила удивление.

— Да, я помню, что мы эту новость от клиентки узнали, женщины у нас в парикмахерской все секреты рассказывают.

— Это я уже поняла. На вашей территории красоты все расслабляются.

Жанне понравилось то, что сказала Юлька.

— Как правильно вы сказали: территория красоты, вот что значит журналист!

— И что там вы говорили про убийство?

— Вот эта Пашина клиентка убила мужа, зарезала. Он в торговле работал, по тем временам — важная шишка, это сейчас продуктов в магазине навалом, а тогда за сосиски была драка.

— А Паша, значит, ничего не говорила об этом?

— Клиентка важная была, она даже к ней домой ходила, дочку стригла.

— Какую дочку?

— Клиенткину, маленькую, школьницу, наверное. Говорила, что у них квартира красивая, цветы кругом. Домработница.

Точно, ведь она знала, что у Гулько две дочери! Только что-то сейчас все запуталось. Клара Андреевна говорила про Нани. Это, значит, та девочка, которая родилась в тюрьме. А где старшая дочка? Ей ведь уже много лет. А еще домработница! Как же узнать о ней?

— Жанна, скажите, а с кем дружила Щукина, с кем была близка?

— М-м-м-м, — Жанна задумалась, и конфеты исчезали во рту одна за другой.

— История про убийство загадочная.

— Ой, шуму столько было, шуму! Говорят, его из-за любовницы убили!

— А из-за кого, не помните? Ведь мастера-парикмахеры знают обо всех и все.

Жанна была счастлива собственной значимостью.

— Паша переживала сильно, когда убийство произошло. Я помню, как этот мужчина, которого убили, однажды стричься к ней приходил. Так у нас все девчонки по очереди бегали на него посмотреть, такой он был красавчик. Убили потом.

— А Паша с ним хорошо знакома была?

— Не знаю, но стригла она его по высшему разряду, старалась очень. Девчонки потом болтали, что он, мол, бабник, так и стрелял глазами по сторонам, а у нас мастера были все красивые.

— А с какой девушкой его жена застала, случайно не говорили в вашей парикмахерской?

— Юлечка, у нас про что только не говорили! Вот сейчас люди новости узнают из газеты, из телевизора, а тогда все новости можно было узнать в парикмахерской. Вот что-то, помню, Паша очень осторожно говорила, что девушка какая-то там была. И еще, ее клиентка, ну та, которая мужа порезала, просила дочку на время забрать.