Пока я лихорадочно размышлял, Ацуко Тюдзэндзи вновь пришла мне на выручку:

– Послушай, старший братик, мне тоже было бы очень интересно услышать объяснение. Откуда Энокидзу-сану могут быть известны подобные вещи?

– Все потому, что у него плохо с глазами. Он может видеть воспоминания других людей.

– Что?! – почти одновременно спросили я и Ацуко.

– Ну же, Кёгокудо! Пожалуйста, объясни это так, чтобы мы могли тебя понять, я очень тебя прошу. Он что, может читать мысли? Он – телепат, спиритуалист, ясновидящий или кто-то в этом роде? И какое это имеет отношение к тому, что у него плохо с глазами?

– Сэкигути-кун, ты что, забыл наш вчерашний разговор?

– Как я мог его забыть? Конечно, я его помню.

– Ну да, ну да… – Продавец книг покачал головой, пробормотал что-то себе под нос, приподнялся на подушке, чтобы устроиться на ней поудобнее, и посмотрел на меня так, словно давать какие-либо разъяснения по этому вопросу было для него самой тягостной и обременительной задачей из всех, которые его когда-либо просили выполнить.

– «Как я мог его забыть?» – заявляешь ты, весьма довольный собой, – и тотчас предполагаешь такой идиотизм, как чтение мыслей? Когда говорил с тобой вчера, я, по мере возможности, почти не использовал трудные профессиональные термины, чтобы тебе было проще понять. Я, чего бы мне это ни стоило, пошел на значительные сокращения и обобщения и избавил тебя от самых запутанных и сложных рассуждений; ради простоты изложения я сделал несколько огромных пропусков и преувеличений, уделив особенное внимание лишь самым ключевым моментам, и сверх того добавил несколько шуток для твоего развлечения, а также метафор и аллегорий. Я так старался… и разве ты сам не сказал мне, что тебе были понятны основные выводы и заключения моей теории? Но если теперь ты рассуждаешь о телепатии и экстрасенсорных способностях – если ты не можешь полностью освободиться от подобного образа мыслей, – тогда, слушая меня, ты просто впустую потратил время.

По всей видимости, именно так оно и было. Вчера вечером, спускаясь с холма, я не мог ясно припомнить ни одной фразы из нашего разговора. А завтра я должен был заниматься детективным расследованием вместе с Энокидзу. Но если за всеми его кажущимися бессвязными и непоследовательными словами и поступками скрывался какой-то рациональный метод, а в его кажущихся случайными действиях был какой-то смысл, то я хотел сделать все, что было в моих силах, чтобы разобраться в этом.

– Ты придаешь своим словам так много значения, Кёгокудо, но есть ли у тебя на то действительные основания? Легко сказать, что наш друг «видит чужие воспоминания», но стоит Ацуко-тян или мне попросить тебя объяснить, что все это значит, как ты начинаешь обвинять нас в том, что мы сами виноваты, что ничего не понимаем, и уходишь от ответа.

Я и сам осознавал, что это было не так. Если уж этот человек пришел к какому-то умозаключению, он не привел бы ни единого довода, если б считал, что в нем содержатся противоречия, на которые мог бы указать его собеседник. За все долгие годы нашего знакомства я ни разу не видел, чтобы Кёгокудо проиграл спор или в разгар дискуссии начал бы приводить аргументы, лишенные оснований.

Но, несмотря на все это, я все равно его провоцировал. Мое настоящее «я», загнанное в угол, мало-помалу теряло присутствие духа и боязливо пыталось спрятаться из виду.

Кёгокудо потер пальцами нахмуренные брови, бросил на меня вопросительный взгляд, затем коротко вздохнул и произнес:

– Как бы там ни было, просто перестань, пожалуйста, думать про спиритуализм, телепатию и ясновидение.

– Откуда у тебя такое предубеждение против телепатии? Или ты просто не веришь в существование души и других явлений за пределами физического мира? Тогда как прикажешь все это называть? Сверхъестественными феноменами? Паранормальными явлениями?

– Это еще хуже, – проворчал Кёгокудо с таким выражением лица, будто он только что попробовал какое-то омерзительное на вкус блюдо. – Это ведет прямиком к рассуждениям о существовании души или духа, что является полнейшим вздором и бессмыслицей.

– Неужели? – Ацуко Тюдзэндзи хихикнула, как ребенок, задумавший шалость. – Но даже ты, старший братик, говоришь, что в мире все же происходит очень много такого, что представляется физически невозможным. Большинство людей, утверждающих, что душа существует, пытаются доказать свою точку зрения, приводя в пример всевозможные чудеса, такие как предчувствия и мистическая связь между членами семьи, действующая на огромных расстояниях, реинкарнация и воспоминания о прошлых жизнях, плачущие каменные статуи, ясновидение, мыслеграфия или психокинетическая фотография и многое другое. На сегодняшний день естественные науки не могут объяснить ни одно из этих явлений. Если когда-нибудь в будущем удастся доказать, что в действительности они физически возможны, то это будет означать победу противников теории существования души; но если окажется, что их физическую возможность доказать нельзя, то противникам этой теории также придется смириться с тем фактом, что есть некая иная – не физическая – сила, которая не может быть описана с помощью научных методов. Какой бы позиции ты ни придерживался, эта дискуссия вовсе не выглядит бесплодной, разве нет?

– Но она бесплодна, – настаивал Кёгокудо. – Взять хотя бы эти приведенные тобой примеры, которые не может объяснить современная наука, – я признаю́, что они имеют место. Однако как называют их люди, которые верят в существование души?

– Как я и сказала – чудесами.

– Верно, чудесами, – продолжал Кёгокудо. – И я не сомневаюсь в том, что они радостно повторяют при этом: «О, как это удивительно!» или «Разве это не загадочно?». Что, конечно, вовсе не является каким-либо объяснением. Но если мы называем чудо чудом, то мы подразумеваем, что чудеса – это не то, что происходит обычно, – вот какое мировоззрение ты таким образом одобряешь. И это довольно сомнительно. Те же, кто отрицает чудеса, просто полностью отвергают все, что не вписывается в рамки их привычного здравого смысла – узкого, как муравьиная спинка. Они просто выбрасывают это из головы, не обращают на это внимания либо полагают, что все это какая-то ошибка. Разве это не глупо? Как я уже сказал вчера Сэкигути-куну, нечто может казаться удивительным и загадочным лишь потому, что оно случайно не соответствует современным представлениям о мире и выходит за пределы современных научных знаний. Но вещи, которые не могут произойти, не происходят. Я придерживаюсь такой теории. Если что-то случилось, то нельзя говорить, что это невозможно. Называть же нечто сверхъестественным или паранормальным – это весьма неопределенно и расплывчато. Это вовсе не означает, что подобные явления противоречат природе или же находятся за пределами области познания.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, но не думаю, что разговор об этом не имеет смысла.

– Душа, духи и призраки – это всего лишь символы, условные обозначения, изобретенные для того, чтобы сделать сложные понятия более простыми. Иными словами, они как цифры. В природе не существует «единицы». Но ведь на этом основании мы не утверждаем, что цифр не существует, – это было бы просто ошибкой. Однако противоположный взгляд – что «единица» существует, даже если мы не можем ее увидеть, – тоже смехотворен. Точно так же душа не является чем-то, что обладает физической формой или не обладает ею. Попробуй представить, что мы для удобства называем «душой» некое свойство, присущее всему, что есть во вселенной.