хорошо. К счастью, руки Фаразара все еще были слабее, чем у живого человека.

– И твою сраную баржу.

Нилит оторвала от их рубашек несколько полосок ткани и сначала перевязала рану на голове Гираба, а затем те места, где рыбы покусали его сильнее всего.

– Проклятые чернозубы. А ведь их за это даже сожрать нельзя.

Нилит похлопала по трезубцу.

– Если выпадет свободная минутка, будем охотиться на них просто так, для забавы.

Кивнув, Гираб прикрыл глаза – и на этот раз не из-за лени. Песок вокруг него уже стал красным.

– Втрое.

– Что?

– Я хочу тройную цену за баржу. Даже если ее удастся вернуть, я хочу втрое больше того, что ты собиралась мне заплатить. Из-за тебя меня уже дважды чуть не убили.

Улыбнувшись, Нилит встала. Аноиш не сдвинулся с места.

– Давай перетащим тебя в тень, старый грабитель. Ты вполне стоишь своих трех серебряных монет.

Гираб дернулся у нее в руках, словно его снова ударили камнем.

– Трех серебряных монет?

– Ну, ты же сам сказал – втрое больше того, чем я собиралась заплатить, – усмехнулась Нилит, пытаясь развеселить его.

Шутка вышла несмешной. Смеяться было не над чем: «упыри» вернулись, а Фаразар сбежал. Сейчас Нилит могла думать только о своем проклятом муже, который надрывает свой синий живот от смеха где-то ниже по реке. Ничего, он перестанет смеяться, когда она его поймает. Нилит надеялась, что найдет его раньше, чем Крона.

– Вставай. Нам нужно уходить.

Она часто спотыкалась и потеряла много драгоценного времени, помогая Гирабу подняться по скату, и еще больше времени они потратили, добираясь до крошечного оазиса. Нилит опасливо пригибалась, видя, что облако пыли все еще висит в воздухе, и смотрела по сторонам, словно птенец, который остался один в гнезде.

Оказаться в прохладной тени пальм было приятно, и Гираб со вздохом опустился в высокую изумрудно-зеленую траву. Нилит едва не последовала его примеру, почувствовав, как на нее накатила усталость. Собравшись с силами, Нилит решила поискать пальму, к которой можно прислониться. Вдруг она вспомнила про корни тростника и помчалась к луже.

– Проклятый призрак, – буркнула Нилит, пробираясь сквозь заросли. Листва холодила ей пальцы.

Фляги исчезли. Уплыть они не могли, да и лужа не была слишком глубокой, чтобы они бесследно в ней затонули. Нилит присела, чтобы все равно их поискать, как вдруг услышала свист лезвия, пролетевшего у нее над головой.

Она покатилась по луже и вскочила, подняв облако брызг. «Упырь» с лицом, похожим на череп, бросился на нее, бешено размахивая кривой саблей, которую он держал обеими руками. Нилит выхватила из-за спины трезубец и выставила его вперед.

Лезвие сабли встретилось с остриями трезубца и отсекло одно из них, прежде чем Нилит сумела заблокировать оружие и подтянуть врага поближе – настолько, чтобы врезать кулаком по раскрашенному лицу, прямо по ухмыляющейся роже, покрытой разводами краски и сажи. Она посмотрела в яростные, красные от недосыпа глаза «упыря».

«Упырь» снова напал на нее, и на этот раз она отбила удар древком трезубца. Это была ошибка: тяжелая сабля рассекла древко пополам и проделала алую полосу в ее рубашке.

Пошатнувшись, Нилит отступила и бросила оставшийся кусок древка в «упыря». Он отбил его в сторону и продолжил наступление.

Нилит запаниковала и принялась отчаянно размахивать оставшейся частью трезубца, чтобы не подпустить к себе врага. Несколько ударов он отбил, от остальных уклонился. Нилит не остановилась, пока они оба снова не оказались в луже. Во время их «танца» во все стороны полетели комки темной грязи.

Острие сабли задело ее лопатку, и, пока Нилит медлила, враг ударил ее кулаком в висок. Перед ее глазами поплыли звезды. Нилит сделала шаг назад, пошатнулась, и трезубец выпал из ее рук.

Если человеку без меча противостоит человек с мечом, то первый обычно изо всех сил бежит прочь от второго. Нилит тоже думала об этом, однако все мысли о бегстве из Нилит давным-давно выбил старый и мудрый учитель фехтования по имени Хок. Именно он научил ее другим методам действий в подобных ситуациях.

Нилит вырвала с корнем пучок камышей, а затем выставила его перед собой, словно кусок веревки. Рассмеявшись, «упырь» сделал выпад. Нилит шагнула в сторону и намотала стебли камыша на лезвие сабли, пока не почувствовала, что сможет за него ухватиться. Затем она вывернула лезвие и вырвала его из рук противника, но не успела схватить саблю, так как ей в ребра прилетел кулак. Нилит упала, все еще сжимая обмотанное камышами лезвие сабли. Взревев, «упырь» прыгнул на нее; Нилит почувствовала его зловонное дыхание. Его предплечья прижались к обуху. Нилит повернула голову, пока сабля медленно ползла вниз. Она чувствовала, как противник дрожит от напряжения, как уступают стебли острому как бритва лезвию, как накопившаяся кровь начинает греть ей ладони.

– Я нужна ей живой! – прохрипела Нилит.

«Упырю», похоже, было плевать. Он лишь надавил еще сильнее, прижав голову к предплечьям. Они вели поединок взглядов, рычали и плевались друг в друга.

Собрав последние силы, Нилит с визгом подалась вперед, отпустив лезвие. «Упырь» тоже закричал. Лезвие разрезало щеку Нилит, но она уже схватила обмотанные тряпкой уши врага. Ее острые ногти впились в уши, а ее большие пальцы вонзились в его темные глаза. Нилит почувствовала, как разделяются на части его глазные яблоки; ее пальцы прошли мимо кости дальше в глубь черепа. От вопля, который вырвался из глотки «упыря», у нее похолодела кровь. Все мысли об убийстве рухнули при столкновении с болью. Про саблю оба забыли, и «упырь» тем временем начал вслепую размахивать руками.

Избиение было жутким. Голова Нилит моталась из стороны в сторону от ударов, но сама она не могла сопротивляться, так как ее большие пальцы по-прежнему находились в глазницах «упыря». Испачканные сажей пальцы ощупали лицо Нилит, мечтая вернуть ей должок, но не стали выдавливать ей глаза, а вцепились в горло.

Нилит задыхалась. Только когда в глазах у нее потемнело, «упырь» вдруг остановился.

Из его головы торчал острый зубец трезубца. Захрипев, «упырь» упал в грязь рядом с Нилит. Рядом с ним на коленях стоял Гираб – бледный, едва живой. Он кивнул ей.

– Это уже третий раз… – шепнул он, прежде чем рухнуть на зеленую землю рядом с «упырем».

Нилит с трудом поднялась, и ее ноги согнулись словно полумесяцы. Ее охватила дрожь. Она чувствовала вкус крови, и это была не только ее кровь. Поднимавшаяся наверх желчь грозила смыть все это прочь.

– Фаразар… – задыхаясь, произнесла, пытаясь двигаться на восток. – Нужно…

Она упала, раздавив несколько цветов. Удар окончательно выбил из нее остатки сознания, и она погрузилась во тьму. Нилит боролась с ней, сопротивлялась, но в конце концов тьма победила. По крайней мере, эта тьма была более сладкой, чем смерть.

Ее разбудила уродливость