Только через три дня Катсу смог встать на ноги и подняться наверх. На безлюдной палубе в лицо ему ударил резкий порыв ветра. У него даже дух захватило. Японские острова уже скрылись из виду и перед его глазами раскинулся безбрежный морской простор, где гуляли огромные пенящиеся волны. Однако, как это ни удивительно, за кораблем следовали неизвестно откуда взявшиеся чайки. Они то летели, почти касаясь гребней волн, то садились на мачты.

Катсу поднялся на полуют, где рядом с рулевым стоял капитан. Он внимательно рассматривал карту, поглядывая на компас.

— А, Катсу! Тебе уже лучше? — Суздуки-сан отложил карту и похлопал парня по плечу.

— Спасибо — поклонился Катсу — Намного лучше. Мне так стыдно за эту болезнь.

— Все через это проходят, пройдешь и ты.

— Можно спросить, где мы?

— «Мацу-мару» плывет к сороковым широтам, но пока мы едва удалились от острова Эдзо. Ветер благоприятствует нам, морское течение помогает кораблю плыть.

Раздался удар судового колокола.

— Мне пора на обед — еще раз поклонился Катсу — Надеюсь, в этот раз еда удержится в моем желудке.

После обеда, парень спустился в каюту. Набори и Диего занимались испанским. — «Сомос хапонесес». Это означает «Мы японцы» — толстяк старательно записывал урок — А как будет палуба? Но этьендо? Не понимаешь. Сейчас нарисую. Так… вот. Кубьерта? Ага, понял.

Диего тоже потихоньку продвинулся в изучении японского. Он перестал дичиться и вполне мирно уживался с парнями. А с Набори так они и вовсе стали друзьями. Толстяк учил его играть в «го», а Диего все рвался сделать шахматы. Акияма-сан еще мучился от морской болезни и от нечего делать Катсу взялся вырезать фигурки. Сделали из запасов корабельного дерева доску и провели турнир по шахматам. Он неожиданно вызвал ажиотаж на всем судне. Посмотреть на партии приходили десятки солдат и матросов, а некоторые даже садились играть. Победителем стал Диего, что больно ударило по самолюбию самураев.

Прошла еще неделя. Под тоскливый скрип мачт путешественники вели длинные разговоры, которые часто заканчивались спорами. Диего оказался фанатичным христианином и пытался обратить в свою верю обоих парней.

— Вы, японцы, принимаете лишь религию, которая приносит мирские выгоды — рассуждал он — Будь то богатство, победа в войне или избавление от болезни и совершенно безразличны к непознаваемому и вечному. У вас на островах уживается сразу несколько религий, а в одном храме вы можете молиться совершенно разным богам. Откуда и зачем эта всеядность?

— Боги должны помогать людям — возражал Набори — Иначе зачем тогда они вообще нужны? Если ваш Христос, как ты говоришь, поможет мне обрести жизнь вечную, то я готов стать христианином. Но почему я должен при этом отказываться от наших ками, которые отвечают, например, за гармонию и спокойствие в доме? Вот ваш Христос может наладить мир в семье?

— Если ты будешь следовать его заповедям.

— Я смотрел Священное Писание. Мой испанский пока плох, чтобы понять латынь, но кое-что уже ясно. Ни один самурай не будет подставлять вторую щеку, как говорит Христос. Это противоречит самому духу Ямато.

— Вот поэтому вы и режете друг друга веками — назидательно произнес Диего.

— А ваши крестовые походы? — усмехнулся Катсу — А инквизиция с кострами? Как же заповеди?

— Мы хотя бы не варим своих врагов в чанах с кипятком — вспыхнул как порох Диего — Наша церковь воинствующая! Борется с еретиками вроде вас. И побеждает! Пушки, ружья, фрегаты, на котором мы сейчас плывем и который строил португалец — все это придумали христиане!

— Да мы разве против? — пошел на попятную Набори — Вон солнцеликий микадо уже третье посольство отправляет к гайдзинам, приглашает ученых и мастеров, приказал строить флот…

— Ты бы видел новые домны или дороги на севере Хонсю — подхватил Катсу — А конка в столице, соревнования по ножному мячу.

— Подумаешь ножной мяч — фыркнул Диего — У нас в Севилье уже сто с лишним лет существует кальчио.

— Это что еще за зверь? — заинтересовался Набори, который очень любил ножной мяч и даже пытался в монастыре устроить турнир по нему, впрочем безуспешно.

— Это пошло еще со времен Древнего Рима и гладиаторских боев. Команды состоят из 27 игроков. Разрешены любые приемы, кроме ударов и пинков по голове. Цель — забить и забросить как можно больше мячей. Матч стартует по сигналу пушки и длится 50 минут. Игра не прерывается, даже если кто-то из соперников получит травму. Замены не разрешены, зато можно играть зимой на снегу. В кальчио играют даже цари. Двадцать лет назад французский король Генрих II принял участие в матче по кальчио.

— И кто выиграл? — Катсу стало интересно.

— Неизвестно — пожал плечами Диего — Зато все знают фразу, которую король произнёс сразу после матча: «Этого слишком мало для войны, но слишком жестоко для игры».

— А почему жестоко? И каковы правила? — Набори так заинтересовался, что решил записать все сказанное Диего.

— Мяч для кальчио делают из кожи, набитой козьей шерстью. Сама игра проводится на площадке, засыпанной песком размером примерно 50 на 100 шагов. Обычно это центральная площадь города. Играть могут только дворяне. Центр поля обозначается белым кругом — местом вбрасывания. Белой меловой линией поле делится на два одинаковых квадрата, с каждой стороны на всю ширину устанавливалась сетка. По краям поля строятся деревянные трибуны для зрителей. Кальчио любят смотреть все — и крестьяне, и женщины, даже священнослужители заходят глянуть.

— А некоторые, вроде Папы Климента VII и Урбана VIII — Диего отвел глаза и покраснел — Сами любили поучаствовать в игре.

— Делать-то делать что надо? — нетерпеливый Набори быстро записывал услышанное.

— В начале матча судья бросает мяч к центральной линии, затем раздается выстрел из бомбарды и матч начинается. С этого момента любой ценой игроки пытаются положить мяч в ворота противника. Игрокам разрешено использовать обе ноги и руки для контроля и бросков мяча в сетку в конце поля, бить противников, душить, бросать на землю. Команды меняются сторонами после каждого забитого мяча. Выигрывает та команда, которая забьет наибольшее число мячей.

— Кажется что-то подобное было у китайцев — вспомнил Катсу — Я читал в в «Исторических записках» Сыма Цяня про цуцзюй. В переводе — это «бить ногой по мячу». В хрониках рассказывается, что первым «мячом» была голова героя Чи Ю, которую отрубил Желтый Император, бросил своим солдатам и приказал пинать ее ногами.

— Это Эпоха воющих царств — уверенно определил Набори — И какие там правила?

— Вроде бы правила появились во время правления династии Хань. Крестьянский сын Лю Бан любил играть мячом. Став императором, он не забыл о своем увлечении и продолжал вместе с отцом пинать кожаный шар на императорском дворе. Игра была жестокой, игроки боролись за мяч как на войне. Иногда турниры заканчивались смертью одного из участников. Цуцзую даже стали учить военных.