Грустное выражение на лице старика заставляет меня сменить тему. Осия всегда обладал сверхъестественной способностью читать море; он говорит, что у шторма «Кристобаль» может уйти двадцать четыре часа на то, чтобы выбрать остров для следующей атаки. Есть время на то, чтобы закрыть штормовые ставни и задраить люки. Миновало несколько десятилетий с тех пор, как тропический шторм нанес серьезный ущерб Мюстику. Тайфуны обычно проходят мимо нас, валя деревья и снося дома на Багамах.

Вскоре Осия утомляется, хотя мой визит длится всего полчаса; его речь становится невнятной.

– Давай-ка пройдем в дом, пока у тебя есть силы, – предлагает ему Мама Тулен.

Осия в конечном итоге соглашается, и она помогает ему встать из кресла; болезнь Паркинсона превратила его некогда энергичную походку в немощное шарканье, и я сижу в молчании, не имея возможности помочь. Через несколько минут Мама Тулен возвращается, на ее лице мрачное выражение.

– Мама, вы идете на поминальную службу? – спрашиваю я.

– Конечно, я всегда выражаю свое почтение, когда уходит душа. Это обычай обеа.

– Я как раз хотела спросить вас об этом. Обеа – это своего рода колдовство, не так ли?

Она уверенно качает головой.

– Это религия, как и христианство. Обеа исповедуют тысячи людей на Сент-Люсии, да и здесь, на Мюстике, тоже. На небе хватает места для множества богов.

– Я не хотела вас обидеть; просто пытаюсь понять.

– Волшебство обеа можно применить и во благо, и во зло, но мало у кого есть такой же дар, как у меня. – Она поворачивается ко мне, ее взгляд полон тревоги. – Осия переживает из-за своего сына Лайрона, поэтому так быстро устает. Он не хотел оскорбить вас, когда ушел внутрь.

– Не надо извиняться, я была рада повидать его. – Мой взгляд падает на два нечетких символа на тыльной стороне ее ладоней, такие же, как рисунки на кораллах. – Мама, вы не обидитесь, если я спрошу, что означают ваши татуировки?

– Жизнь и смерть. – Тулен вытягивает руки и показывает мне символы. – Открытая чаша – это бог жизни; он – вода и вино, которые никогда не иссякают. Перекрещенные стрелы символизируют Геде, бога смерти. Одетый гробовщиком, он со своей командой гробоносцев стоит на перекрестке между этим миром и следующим. Наши судьбы в его руках.

– Очень интересно. А есть другие символы обеа?

– Бо́льшая их часть пришла из естественного мира. Мы верим, что птицы – посланники духов. Если видишь белую сову, в твою общину через три дня придет смерть или болезнь.

– А что означает паутина?

– Это тоже плохой знак, он символизирует препятствие. Если найдешь паутину, значит, кто-то стоит на твоем пути.

– Скрещенные стрелы – мощный символ?

Мама медленно кивает.

– Это худший из всех символов. Стрелы показывают, что Геде сразу же придет за тобой, если ты сделаешь что-то плохое.

– Молодежь не понимает, как крепко связаны жизнь и смерть, правда?

– Они думают, что будут жить вечно… Но у вас, леди Ви, много своих проблем. Я слышу это по вашему голосу.

– Разве проблемы не у всех?

Она издает смешок.

– Ясновидение – это бремя.

– Я вам не завидую. Даже с настоящим разобраться сложно. Многие исповедуют обеа?

– В этой религии был воспитан Декс Адебайо, как и я, но много и других. Некоторые владельцы вилл верят в наши ритуалы.

В лице Мамы столько мудрости, что мне хочется рассказать ей обо всем, но я вынуждена говорить общими словами.

– Кто-то вредит молодым привилегированным членам общины и оставляет символы обеа.

– Взгляните на тех, кто ближе всего к вам. Взять, например, доктора Пейкфилда. Он ночью ходил к той большой яхте, что, как тень, пятнает горизонт.

– И зачем ему это понадобилось?

– Вы можете выяснить сами.

Мама Тулен снова смотрит мне в глаза, заглядывая глубоко, словно читает мою душу, и вдруг отшатывается; улыбка исчезает с ее лица.

– Что вы увидели?

– Ничего такого, о чем можно говорить вслух. Вы любите свою девочку, так что берегите ее. Слышите меня?

– Вполне отчетливо, Мама.

После этого в беседе возникает неловкость. То, что художница увидела в моих глазах – что бы это ни было, – вынудило ее отгородиться молчанием.

Найл не горит желанием выполнять стоящую перед ним задачу, но у него нет возможности избежать этого. Ему остается только надеяться, что непродолжительное тюремное заключение изменило брата в лучшую сторону. Лайрон стоит под расположенным под потолком окном, его лицо спокойно, он смотрит сквозь решетку. И остается на месте, когда дверь отпирается, не демонстрирует намерения драться. Когда он садится на скамью у входа в отделение, Найл присоединяется к нему. Братья наблюдают, как море медленно приобретает сероватый оттенок.

– Веришь или нет, но я не мог дождаться, когда ты вернешься, – тихо говорит Лайрон.

– Я тоже. Я подумывал о том, чтобы пошататься по Сент-Винсенту, поискать девушек…

– Чего их искать? Они никогда не клеились к тебе.

Найл не может удержаться от улыбки.

– Все те же старые подколки.

– У меня есть сексуальная привлекательность, а у тебя – мозги.

– Лайрон, пора двигаться дальше. Ты достаточно умен, чтобы стать пилотом. Если тебе нужны деньги на подготовку, я помогу тебе собрать их.

– Мне сначала пришлось бы сдавать вступительный экзамен. – После непродолжительного молчания молодой человек продолжает: – Сол, тебе что-то не дает покоя, да? Тебя уволили там, в Великобритании?

– Я совершил ошибку. Как и ты. И пытаюсь найти способ жить с ней.

Лайрон изучает его со спокойным выражением на лице.

– Ты вспоминаешь и другие вещи из прошлого, да?

– В каком смысле, Лай?

– Я изменил твою жизнь, ведь так? Наша мама умерла из-за меня.

– Ты серьезно?

Лайрон пихает камень на земле.

– Все уже случилось, я ничего не могу изменить.

– Неужели ты все время носил это в себе? – Найла охватывает желание все отрицать, однако правда медленно дает о себе знать. – Я ненавидел тебя, когда мне было семь, но ненависть прошла задолго до того, как мне исполнилось восемь. Как я мог злиться на малыша, который только учился ходить?

Лайрон выпрямляется.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно.

– И ты помог бы мне поступить в летное училище?

– Я дам тебе столько же, сколько ты накопил, только держись подальше от проблем. Если тебе нужны деньги, скажи. Договорились?