Метаморфы обменялись выразительными взглядами, а затем проворно юркнули в полумрак, загремев возле стойки с оружием. Правда, несильно — понимали, умники, что грохот упавшего железа привлечет ненужное внимание, поэтому веселились осторожно, не пугая эха и не причиняя ущерба каменным стенам.

Айра, проследив за ними долгим взглядом, снова повернулась.

— Что решил Ковен?

— Тебе разве директор не сказал?

— Сказал, что меня отдают тебе на воспитание. Что Кера трогать не будут и позволят остаться со мной. Дескать, им интересно посмотреть, что из этого получится. Еще он сказал, что ты — единственный, кто может правильно обучить меня нужным навыкам.

— О Легране не говорил? — нахмурился Викран.

— Нет. А должен?

— Не знаю, — медленно проговорил маг. — Но, надеюсь, у Огэ хватит ума не привлекать его к твоему обучению.

— Что насчет Альвариса?

— Идет проверка. На этот раз — в Лигерии и особенно в Лире, в чиновничьих верхах, среди членов Ковена, с которыми он мог быть связан так же тесно, как с той троицей, которую ты обратила. Ну и, разумеется, Иоро потребовал от всех клятвы на крови, что больше никто в этом не замешан.

— Они дали?

— Куда ж они денутся?

— А Иоро — кто? Тот рыжеволосый, что задавал вопросы?

— Да, — кивнул Викран. — После Альвариса он был старейшим членом Ковена. А теперь наверняка станет новым главой.

— Он молодо выглядит, — заметила она.

— Иоро отлично владеет своим телом, так что может предстать и убеленным сединами старцем, и семнадцатилетним мальчишкой. Что, собственно, и проделывает, когда заявляется с проверками в какие-нибудь отдаленные уголки четырех королевств. Представляешь, как на него поначалу смотрят?

Айра невольно улыбнулась.

— Наверное, ему кажется это забавным.

— Угу. Думаю, Иоро сильно забавляет, когда вместо важного советника встречающие видят перед собой юнца с растрепанной шевелюрой и ехидной улыбочкой. Потом, правда, он представляется по всей форме… но, как правило, лишь после того, как выслушает все шепотки, узнает все тайны и нагло пороется в чужих мыслях, которые в его присутствии никто даже не думает скрывать.

— Наверное, когда он открывает свое настоящее лицо, поднимается паника?

— Я один раз был с ним в Вольных землях, так там после нашего ухода такой шум поднялся, что чиновники лет пять не смели даже рта раскрыть без разрешения.

— А что насчет Виорана? Он действительно твой дядя?

— Да, — хмуро отозвался Викран.

— Родной?

— Мой отец приходился ему старшим братом и входил в состав круга старейшин. Он был хорошим магом, так что его потеря стала для леса значительной. Он любил мою мать. Поэтому в его смерти обвиняли именно ее. Ну и меня заодно. До тех пор, пока не выяснилось, что я унаследовал способности и отца, и матери. Только по этой причине на какое-то время мне дали приют и даже обучили исконной магии эльфов, но потом Виоран дал понять, что я жив только его милостью и должен безропотно подчиняться всем его требованиям. Я не захотел. Он в ответ сообщил причины смерти моих родителей. Я не поверил и потребовал провести меня к Дереву Огла, чтобы узнать правду. Однако решением круга меня туда не пустили. Заявили, что я не принадлежу к роду — следовательно, не имею права касаться священного корня. Тогда я проник туда тайно и выяснил все сам. А еще умудрился увидеть кое-что из запретного, после чего понял, что мне там делать нечего.

— Куда ты ушел? — спросила Айра.

— В Вольные земли. Там, как известно, нет королей, а правят выборные наместники. Эльфов немало, хотя их не сильно любят, так что затеряться было легко. Я взял имя матери — дер Соллен, чтобы ничем не быть связанным с Западным лесом. Да и не стали бы меня преследовать — Виоран до такого не опустится. Если бы я вернулся, то, может, и удавил бы, а так…

— Марсо сказал, что ты там сильно наследил.

— Было дело, — неохотно признался Викран. — Я был молод и горяч. А тот тип оказался из богатой семьи. Наверное, надо было сдержаться, но насильников я никогда не уважал. Так что довольно сильно потревожил покой тамошней стражи. После чего на меня вышел Ковен и, разобравшись, что к чему, быстренько отправил сюда.

— А сразу после учебы — в Охранные леса?

— Предлагали остаться и учиться до магистра, но мне надоело. Да и работать с адептами меня не привлекало. Особенно с девушками, потому что…

Маг осекся, мгновенно помрачнев, и Айра поспешно прикусила язык, чтобы ни словом, ни делом не напомнить об инициации — этой темы они, не сговариваясь, старались не касаться.

Она слишком хорошо помнила, сколько боли это ему принесло. И хорошо понимала, почему иногда он внезапно прерывал поцелуй и холодел, отодвигаясь и будто бы опасаясь зайти чересчур далеко.

Она не настаивала. Просто в такие моменты старалась оказаться как можно ближе, чтобы он почувствовал и поверил в свое прощение. Поскорее изгнал из памяти то отчаяние, с которым некогда шел умирать. Забыл о боли, перестал рвать сердце сомнениями. И никогда больше не испытывал такой муки.

Вот и сейчас она тесно прильнула, погладив его закаменевшую щеку, другой рукой стиснула его побелевшие от напряжения пальцы, прижала к груди, согревая дыханием. А потом просто молча ждала, давая ему время прийти в себя и снова оттаять.

— Прости, — неслышно прошептал маг.

— Мне не за что тебя прощать, — так же тихо ответила Айра. — И я не жалею, что это было.

Он резко отвернулся.

— Не говори так.

— Вик, перестань. Ты ведь знаешь: Сердце не терпит лжи.

— Вот именно! Если бы в глубине души я не хотел… ничего бы не вышло!

— И тогда я бы перестала быть той Айрой, которую ты знаешь, — мягко возразила девушка, осторожно поворачивая его лицо к себе. — Ты спас мне жизнь. И я благодарна вам с Марсо за это. Но я не поэтому говорю тебе о Сердце, глупый: я просто хотела сказать, что дело не только в тебе.

Викран непонимающе нахмурился.

— Почему?

— Сердце не терпит лжи. И это означает, что не только у тебя бы не вышло, понимаешь? Я много думала об этом, — призналась Айра. — И пришла к выводу, что если бы дело было только в одном из нас, тебе бы не позволили… Сердце бы воспротивилось. Но я уже тогда думала о тебе. Смотрела и думала, что, наверное, зря боялась инициации. И зря сбежала. Потому что ты никогда не причинил бы мне боли. И сумел бы поступить так, чтобы инициация не стала для меня кошмаром. Сердце чувствовало это. И я… я тоже это почувствовала.

Маг дрогнул, встретив ее взгляд, полный нежности и неподдельной заботы, а потом неожиданно понял, что она даже сейчас тревожится только за него, и вдруг порывисто прижал ее к груди.