Они даже ЕГО умудрились заляпать своими грязными ручищами. Кому же отдать обновлённый крест. Не этому же… кровопийце, в самом деле!

Последние искры бушевавшего во мне огня улетели в небо. Только на помосте ещё догорали остатки хвороста.

Спасибо, братец! До встречи…

Я выбрала совсем молодого монаха, который выглядел не испуганным, а восхищённым. Его реакция на происходящее меня несказанно порадовала. Значит, мир этот не совсем потерян, раз живут в нём люди, способные мыслить и оценивать ситуацию самостоятельно.

— Возьми, теперь он твой, — подала ему на раскрытой ладони крест.

Парень протянул руку, не решаясь взять его. Фабиано зашипел, но промолчал. Я сунула монашку крест, и собиралась уже распрощаться с этой горячей компанией, когда крепостные ворота распахнулись, и в них на полном скаку влетели два всадника.

— Какого дьявола, Фабиано, Вы сжигаете ведьму без моего решения?! — гаркнул командным голосом первый, осаживая коня прямо перед замершим толстяком.

Но меня больше интересовал второй.

На вороном коне, с непроницаемой равнодушной миной, восседал ОН…

— Как ты тут очутился?

— Просто ловил попутку и вот он я.

— Ну, да. В пижаме?

— Я торопился.

' Автостопом по галактике'

— Господин маркиз, эта ведьма призналась в своих злодеяниях, и показала свою ведьмовскую силу, избежав огня! — виновато затараторил Фабиано.

— Погодите, погодите, — на ходу обуваясь, возмутилась я. — Если огонь очистительный, и должен был спасти мою душу, то теперь с меня должны быть сняты все обвинения! Все видели, что я горела!

— Ты горела дьявольским огнём! — в присутствии маркиза, толстый монах стал вести себя по-другому. С одной стороны — подобострастно к феодалу, с другой стороны — ещё более уничижительно ко мне. — Это Сатана спас тебя!

— По-вашему, получается, — ехидно усмехнулась, ухватившись за его ошибку, которую монах пока не осознал, — что меня, находящуюся в СВЯТОЙ обители, где все стены пропитаны вашими молитвами, где земля дышит истиной верой, — толстяк согласно кивал головой, слушая мои слова, — где такое количество мужчин, посвятивших себя служению богу, спас от неминуемой смерти, пробравшийся сюда, невзирая на святость этого места, дьявол? — Фабиано замер, обдумывая мою тираду. — И не было для него преград, как бы вы не старались?

Я загнала его в элементарную логическую ловушку. Пусть теперь объяснит маркизу и своим братьям — монахам, что же здесь произошло? То ли дьявол так благоволил мне, что сунулся в святую обитель, то ли бог очистил мою душу, оставив тело в неприкосновенности… Ежу понятно, что оба варианта монаху были неугодны.

Фабиано молчал, обдумывая ответ и мрачнея на глазах. Маркиз, напротив, смотрел на меня с интересом, стараясь скрыть за кривой ухмылкой, довольную улыбку. У него, вообще, было очень примечательное лицо. Если можно так выразиться, то на нём лежала печать высшего образования. И признаков вырождения не наблюдалось. Правда, местных аристократов я видела мало, но внешность маркиза неуловимыми чертами не вписывалась в коллективный портрет среднестатистического жителя этого мира. Особенно глаза. Умные, хитрые, беспощадные… и бесстрашные. Да, именно отсутствие страха в его лице меня и насторожило. Сам же всадник, явно забавлялся этой ситуацией.

Чего радуется, спрашивается? Надеется, что настоящую ведьму поймал? Ну, поймал… И что дальше? И почему у Вольфа такое недовольное выражение лица? Сидит на своём коне и даже не желает подъехать ко мне поближе, уже не говоря о том, что бы кинуться и задушить в своих объятиях?

Я бросила на него несколько вопросительных взглядов, разбившихся о его каменное равнодушие.

Понимаю, демонстрировать горячие чувства к ведьме не совсем благоразумно, но мог бы смотреть на меня, хотя бы заинтересовано, как маркиз!

— Она очистилась, — прервал мои раздумья молодой голос. Все обернулись к юному монашку, протягивающему на ладони сверкающий крест. — Очистилась сама и очистила крест…

— Не лезь, Кристиано! — зашипел на него толстяк. — Она — ведьма!

— Все видели, — не унимался паренёк, — что огонь, зажжённый от лампады, не тронул её! Бог её простил!

— Уведите его! — потребовал Фабиано у братьев. — Он не в себе!

— Так что Вы решили, Святой отец, — надменный голос маркиза заставил монаха вздрогнуть, — оправдана эта женщина или нет? От Вашего решения зависит её судьба.

Лицо Фабиано озарилось такой гаденькой улыбкой, что, будь я чуть впечатлительней, испугалась бы за свою жизнь. Я уже не сомневалась в его ответе, но и у меня в запасе был один козырь. Он думает, что победил в этом раунде, радуется своему решению, которое должно меня погубить… Что же, пусть выскажется!

— Она избежала смерти при помощи дьявольской силы! — возвестил свое решение толстый монах, самодовольно потирая руки.

Половина монахов с ним согласилась. Другая половина, что меня удивило, была на моей стороне. Мне стало жаль их, но, они взрослые люди, и сами должны разобраться с тем, кто прав, а кто виноват.

— Вы арестованы! — сообщил мне маркиз.

— Как скажете, — равнодушно посмотрела на феодала, и оглянулась на Фабиано, кардинально меняя выражение лица. Ехидный оскал в купе с пляшущими в глазах молниями, заставил его занервничать. — Значит, СВЯТОЙ отец… хы, дьявола я оставляю вам…

Не думала, что мужчины умеют так дружно охать.

— Связать её! — приказал маркиз.

— Что?! Опять?! — завопила я искренне. Если меня снова будут безжалостно стягивать верёвками, то я гарантирую им эпидемию диареи!

К моему удивлению, связывать меня вызвался Вольф. Заранее, что ли приготовился, коли верёвка была у него прикреплена к седлу?

Муж подошёл ко мне с тем же каменным выражением лица, и довольно грубо повернул к себе спиной, выворачивая назад мои руки.

— Терпи, — коснулось затылка его дыхание. — Помнишь, где портал? — Я легонько кивнула, соединяя это движение с возмущённым передёргиванием плечами и шипением. — Забудь.

Забыла… Что мне, трудно изобразить амнезию? Только вот поведение Вольфа насторожило. Чего он опасается? От чего пытается предостеречь? Какие неприятности нам угрожают?

Да, совсем не так я представляла нашу встречу… Уж на поцелуй-то рассчитывала. А тут обращаются как с малознакомой… совсем незнакомой девицей, видеть которую не рады. Ох, как же я не люблю такие ситуации, когда разум раскалывается надвое, заставляя спорить с собой! И всегда такие разговоры заканчиваются одинаково: 'Дура!' — 'Сама дура!'.

Э-э-э… Так не пойдёт! С самого начала, пожалуйста!

— Вольф стал чужим! Какой ужас! Я шла через леса, через поля, что бы спасти его, а он!!!