ней есть, — хохотнул всадник, и Лейкнир направил своего коня ближе к нему, а после сильно ударил его в плечо. — Ты чего!?

— Девчонка моя. Запомни это, — прорычал Лейкнир. — Бери себе любую мою наложницу, но её — даже не смей.

— Сначала поймай. Чего шкуру не убитого медведя делишь? — отмахнулся воин-бестия и от греха подальше отъехал от начавшего сердиться главного. — Дождёмся, когда Господин пришлёт нам Генерала, захватим крепость и потом можно будет расквитаться с ними.

Каким бы глупцом не был Фаргрим, в одном он был прав. Дикая Охота уже скоро получит долгожданный покой.

* * *

Небо было тяжёлым, серым, и завывавший ледяной ветер кидал в лицо острый снег. Четверо и их спутник всё равно продолжали идти, утопая по колено в снегу. Бальтазар недовольно фырчал, периодически останавливаясь, как вкопанный, и не желая дальше идти, натягивал поводья и пытался развернуться. Вика его успокаивала и они продолжали идти дальше.

— Ты уже устала идти, — заметил Льётольв, поравнявшись с девушкой. Та лишь раздражённо отмахнулась от него свободной рукой. — Сядь на коня, будет легче. Я поведу его.

— Я справлюсь.

— И всё же, я настаиваю, — твёрже произнёс волколак. Льётольв оказался удивительно заботливым, и стремился помочь везде, где только мог. Из коротких разговоров с ним стало понятно, что это у него воспитание было такое. Их семья была большой, отец и мать, и множество детей. Подобное весьма характерно для волколаков, живших по суровым законам севера. Однако, слабых и больных они не бросали, а до последнего поддерживали, как могли.

Детей же заводили много по той причине, что север часто не давал шанса выжить в одиночку. Льётольв смеялся, что в его семье все были живучими, а потом замолчал, вспомнив отца. Именно после его смерти семья и распалась. Старшие покинули родные края, Льётольв какое-то время поддерживал мать и младших, пока горячая кровь в нём не взыграла, требуя выхода энергии внутреннего зверя. Валькас к тому времени окреп уже достаточно, чтобы позаботиться о своей семье как мужчина. Увы, но с уходом Льётольва, травля его младшего брата только ужесточилась. И лишь сейчас всё наладилось.

Виктория нехотя залезла на коня. Бальтазар послушно подставил спину своей владелице, а когда волколак потянулся взять поводья, то отошёл в сторону.

— Он только меня слушает, — пояснила девушка, взялась за вожжи и направила коня неспешным шагом вперёд.

— Так… каков путь до той крепости, которую вы ищете? — поинтересовался Льётольв.

— По такой погоде — дня два пути, — ответил Райдо, проваливаясь ещё глубже в снег. Вампир тихо выругался и сделал пару шагов назад, обходя то место стороной.

— Сделаем привал за тем холмом? — поинтересовался волколак, кивая вперёд. — Вам бы отогреться не мешало.

— Будто ты не замёрз?

— Я привыкший, — хохотнул их спутник. — Меня ничем не возьмёшь.

За холмом оказалась весьма удобная площадка для лагеря. Снега намело тут гораздо меньше, а естественные укрытия из отвесного склона и деревьев защищали это место от недружелюбного ветра. Льётольв отошёл от лагеря, чтобы нарубить сухостой, пока Райдо и Хагалаз счищали лишний снег. Вика слезла с Бальтазара и опустилась на торчащую из стылой земли часть корня. Укушенное плечо всё ещё ныла, девушка потёрла её, чтобы немного разогнать кровь. Яд всё-таки частично отравил её, но доза была невелика, чтобы начались неприятные процессы разложения организма из-за желудочной кислоты демона.

Волколак споро развёл костёр, и путники уселись вокруг него, чтобы согреться перед дальней дорогой.

— Если ветер успокоится, то доберёмся быстрее, — произнёс Райдо, глядя на товарищей.

— Предвестница Буранов негодует, — покачал головой Льётольв. — Что-то случилось.

— Это местная легенда? — поинтересовался вампир. Волколак фыркнул:

— Легенда?… Нет. Это белоснежная волчица, которая предрекает непогоду. Она также оберегает нас, волкодлаков. Следит, чтобы роды были успешными, чтобы путник добрался до своей цели, чтобы воин вернулся домой… В общем, многое делает. То, что она негодует — дурной знак.

Неожиданно и Райдо, и Льётольв вскинулись, услышав вой. Хриплый, прерывающийся, булькающий — так не мог выть волк.

— Не её голос, — помертвевшими губами прошептал волколак. — Зверьё. Про́клятое зверьё!

Словно в подтверждение его слов на возвышающемся над ними холме появилась группа волков. Благодаря острому зрению вампир смог разглядеть, что животные были изуродованы. Густой мех покрылся кровью, их шеи были изодраны, и эти следы укусов… были знакомы.

— Двенадцать… — выдохнул Райдо, доставая меч. Все остальные тоже подорвались на ноги, доставая оружие. Вика развернулась лицом к волкам, тоже понимая, что придётся несладко.

Вперёд этой группы волков вышел более крупный зверь, один глаз которого излучал пока что слабое алое свечение. Он вскинул голову, завыв именно так, как выл до этого неведомый зверь. На его шее зияла дыра, из которой от воя выхлёстывалась густая тёмная кровь.

— Они мертвы, — удивился Хагалаз.

— Нет, — немного резко ответил Райдо. — Они начали обращаться. Отрубайте им головы, иначе не убить!

Волки кинулись в атаку, рассыпавшись по холму и попытавшись атаковать со всех сторон. Льётольв смело бросился в бой, перерубая первому же напавшему на него зверю шею. Тварь не успела что-либо понять, и её обезглавленное тело покатилось по снегу, оставляя чернеющий след крови.

Райдо не повезло — удар пришёлся по касательной, и зверь успел отскочить, готовясь к новому прыжку. Вампир внимательно следил за тем, чтобы его товарищей не ранили эти твари. Их укус… уже мог быть смертельным.

Виктория достаточно крепко держалась на ногах для человека, который ещё недавно страдал от остатков яда в крови. Её скорость движений была медленнее, чем обычно, но реакция всё ещё оставалась отменной. Девушка легко наносила удары нападавшим на неё волкам, готовясь для решительного удара.

Вожак поступил хитрее своих товарищей, отвлёкших заблудших путников. Он дождался, когда тот, от которого пахло псиной, втянется в сражение с одним из крепких членов стаи, после чего налетел на спину чужака, опрокидывая его в снег и кусая загривок.

Льётольв резко перевернулся под лапами зверя, пытаясь ударить его топором, но рука стала вдруг такой слабой, что выпустила оружие. Спустя столько лет, как отец вручил ему этот топор со словами: «Не выпускай его из рук, сынок. Даже умирая».

Волколак вцепился слабеющими руками в шею твари. Тёмная кровь текла по его рукам, выплёскивалась из-за рычания зверя на его лицо и броню. Льётольв отплёвывался от горькой, смердящей жижи. Но скверна в его теле от укуса твари уже распространялась, множилась, и на сереющей коже воина начали проявляться чернильные тонкие вены, а глаза стали мутнеть.

Райдо, разделавшись с очередным волком, кинулся к волколаку и отрубил голову вожака стаи. Та покатилась