что-то более умное меня банально не хватило – такой у меня был шок. На что Ленский сердито посмотрел на меня и сообщил:

– Или ты идешь в постель сама, или я тебя туда отнесу.

– Слушай, а может, ты пойдешь к черту? – предложила я. После его ультиматума слова как-то сразу нашлись. И хорошо. Быть шокированной бессловесной куклой мне не особо нравится.

Меня развернули к себе, приподняли подбородок, чтобы посмотреть прямо в глаза и ласково так сообщили:

– Элечка, я сейчас ничего не буду говорить по поводу твоего купания в фонтане. А заболела ты явно из-за него. Не выскажу ничего по поводу тотального игнора моих звонков. Ты себе представить не можешь, что я насчет этого уже успел надумать. Но если ты немедленно не отправишься в постель и не померяешь температуру, я тебе просто и незатейливо придушу. Поняла, радость моя?

«Радость», то есть я, все еще продолжала офигевать. Вот только от этого ласкового тона стало абсолютно точно не по себе. Больше всего пугали даже не слова, а совершенно серьезные глаза Арса.

– Не слышу, – поторопил меня с ответом непрошенный гость. И вот спорить с ним было как-то…жутковато, что ли. Да и сил особо не было. Хотелось спать. Поэтому я вздохнула и пробурчала:

– Да иду я, иду. Давай только без тэга принуждение, ладно? Никогда не любила арбузеров.

– Кого? – поперхнулся он, тут же растеряв всю свою жесткость.

– Ну абьюзеров этих… – поправилась я, но махнула рукой, глядя на его непонимающее лицо. – Забей, жертва любовных романов. Будем считать, что ты победил.

И я действительно потопала к столь вожделенной постельке, чтобы уткнуться носом в подушку и спать дальше. Не тут-то было! Мои мучения только начались!

Спустя полчаса я была готова сама придушить Арса. И плевать, что у меня было мало сил, а он физически точно меня превосходит. Я не подозревала, что взрослый, слегка избалованный вниманием парень может быть таким досаждающим! Потому что он совершенно не дал мне спать! Сначала меня заставили померить температуру, потом долго ругались. Половину его витиеватой речи я пропустила мимо ушей, а половину чуть не бросилась записывать вслед за ним. Хорошо ругается, красиво. Жалко только, что на меня.

– Ты меня не слушаешь? – оборвав себя на полуслове, обратился ко мне парень.

– Ну почему? – я лениво зевнула. – Слушаю. Только давай я диктофон включу, а то я половину выражений не запомнила, а потом пригодится.

Меня убили. Взглядом. Наповал. Зато орать Ленский сразу перестал. Вместо этого сообщил:

– Я на кухню. Тебе надо поесть. Эля, где у тебя аптечка?

– На холодильнике, – обрадовалась я, что меня наконец-то оставят в покое. Мне же много времени не требуется, пока он будет инспектировать содержимое бытовой техники, как раз успею уснуть. Не будет же он меня будить! Не настолько изверг!

На меня посмотрели крайне подозрительно. Но смилостивились и ушли. Однако стоило мне обнять подушку, как послышался вопль раненного бизона:

– Озерова, твою мать! Вот скажи, как ты вообще дожила до своих лет?

– Прекрасно, – сонно сообщила я, приоткрывая один глаз. Ленский опять стоял возле дивана и разгневанно тряс коробкой, в которой я хранила лекарства. Ну как хранила…

– Ну да, замечательно! – скрипнул зубами он. – С лекарством от головной боли, обезболивающим и… Это еще что за хрень?

– Это не хрень! – обиделась я. – Это мазь с… Блин, забыла, как вещество называется. Короче, она хорошо помогает при растяжении связок.

– Элина! Почему у тебя в аптечке нет ни одного антибиотика, жаропонижающего и… что там еще есть у нормальных людей?

– Вот! – торжествующе распростерла я ладонь в его сторону. – Ты сам даже не знаешь! А от меня требуешь.

– Ты же девушка, у вас лекарств должен быть полный шкаф! – выдал странную логическую цепочку он. После чего приказал. – Дай ключи!

Что ж, я готова принести ключи в жертву своему сну. Если Ленский свалит в аптеку, я смогу спокойно поспать. И пусть мои мысли и планы кажутся неблагодарными, но сон – это лучшее лекарство.

– Эля, я скоро вернусь, – поставил меня в известность Арс, с сомнением на меня покосившись. Не ждет ничего хорошего? Впрочем, правильно.

– Угу, – согласилась я, погребая к себе ближе одеяло. Арсений хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и ушел. Я вновь уснула, и снилось мне… Угадайте что? Точнее кто. Правильно, Сенечка. Сон был странный, я бы даже сказала, бредовый. Я бы назвала это романтическими грезами, если бы была в него влюблена. А так… Одно слово, кошмар. Будто я – его жена! Приснится же такое! Видимо, я действительно уже слишком заигралась в эти фальшивые отношения с Ленским!

– Эля, – кто-то коснулся моей щеки. – Элечка, просыпайся. Нужно поесть и выпить лекарство.

– Изыди, демон, – попыталась откреститься я. Не тут-то было. В ответ услышала ехидный смех, а потом тихое:

– Элина, если ты сейчас не встанешь, я тебя поцелую. Именно так положено будить спящих принцесс.

Сонная ведьма принцессой не являлась, а потому угроза подействовала практически мгновенно. Целоваться мне не хотелось. И так уже тенденция нехорошая замечается. Я открыла глаза и недовольно посмотрела на усмехающегося Арса:

– Сам-то заболеть не боишься, целовальщик?

– Не-а, – весело покачал он головой. – Ты же меня тогда лечить будешь.

От его наглости я буквально дар речи потеряла. Но Арс и не стал дожидаться моего ответа, продолжил:

– Но сначала мы все-таки вылечим тебя. Давай-ка поешь это. Говорят, куриный бульон помогает.

– Ленский, если ты сейчас скажешь, что сам это сварил, я побоюсь это пробовать, – честно предупредила я. Пусть я неблагодарная зараза, но я сильно сомневаюсь, что мажор умеет такое готовить. Мне вообще не хотелось есть, но что-то мне подсказывало, что вряд ли у меня есть выбор. Арсений Романович заставит.

– Ну что ты? – он ухмыльнулся. – Заказал в одном кафе, так что можешь успокоиться, должно быть съедобно.

Подозрительно на него посмотрела. Ощущение, что меня в чем-то обманывают, не давало покоя.

– Ешь давай! – грозно приказал этот тигр. – А то с ложечки буду кормить. И, поверь мне, Элечка, – он окинул меня взглядом, от которого мне стало еще жарче (хотя, казалось, куда еще-то?), – тебе понравится.

Если судить