Аргон не ответил. Он даже не пошевелился. Он казался застывшим навечно.

«Ты должен вернуться к нам», – сказала Гвен.

Он снова не ответил. Аргон просто стоял там, застыв, словно потерялся в другом мире.

«Аргон, ты мне нужен!» – крикнула Гвен с еще большим отчаянием. – «Кольцо нуждается в тебе. Торгрин нуждается в тебе. Пожалуйста. Поговори со мной».

Гвендолин прижалась лицом ко льду, сжав его обеими руками, и в эту минуту почувствовала, как ребенок в ее утробе несколько раз перевернулся.

Тем не менее, по-прежнему ничего не произошло. Казалось, что Аргон потерян для нее навсегда. Неужели она совершила ошибку, придя сюда?

Преисполненная решимости, Гвен сделала шаг назад и вынула меч из-за пояса. Она высоко подняла его и изо всей силы опустила на лед, желая освободить его.

Но он только отскочил, не причинив никакого вреда. Лед даже не треснул.

Штеффен, следуя ее примеру, вышел вперед и выпустил в лед несколько стрел. Но те тоже безвредно отскочили.

Гвендолин в отчаянии повернулась к Алистер.

«Сделай что-нибудь», – взмолилась она. – «Ты – друид. У тебя есть сила. Я видела твою силу».

«Что я должна сделать?» – спросила девушка.

«Разбей капсулу. Растопи лед. Сделай что-нибудь!»

Алистер сделала шаг вперед, закрыла глаза и вытянула ладонь. Она пробормотала что-то на языке, который Гвендолин не поняла, и с низким гудением направила ладонь на лед.

Из ее ладони в ледяную капсулу выстрелил желтый свет.

Но, к удивлению Гвен, свет отскочил назад и вскоре исчез.

Алистер отдернула руку так, словно что-то ее ужалило.

«Мне жаль», – сказала она. – «Эти силы могущественнее тех, что я когда-либо видела. Они намного больше моих».

Гвен смотрела на капсулу, чувствуя себя разбитой. Она проделала весь этот путь напрасно. Аргон заключен в ловушку навсегда. И она никогда не сможет освободить Тора.

Эстофелес закричал, взмахнул крыльями и улетел в небо. Вскоре он тоже исчез.

Гвен почувствовала, что от нее ускользает вся ее жизнь.

Ослабев от усталости, находясь у черты, девушка упала на колени перед капсулой. Она закрыла глаза и начала молиться.

«Господи, если ты слышишь меня, я обращаюсь к тебе. Не в Аргону. Не к земле. Не к небу. Не к большому количеству богов. Но к тебе, к тебе одному. Есть только один Бог, и сейчас я обращаюсь к тебе, в минуту нужды. Я молюсь тебе, я умоляю тебя, освободи Аргона. Ты можешь забрать меня вместо него. Только освободи Аргона. И спаси Тора».

Гвендолин стояла на коленях с закрытыми глазами, очень тихая, и тряслась. Земля была спокойной и тихой, и только завывание ветра нарушало тишину.

Затем она постепенно начала различать слабый голос в своей голове.

«Гвендолин, Господь услышал тебя».

Этот голос принадлежал Аргону.

Гвен открыла глаза и посмотрела на Аргона. Он по-прежнему не шевелился, его глаза были закрыты.

«Ты это слышала?» – спросила Гвен Алистер.

«Слышала что?» – уточнила та.

Гвен поняла, что больше никто не слышал этот голос, он был предназначен только ей одной. Неужели она теряет рассудок? Или это происходит на самом деле?

Гвен прислонила лицо и руки ко льду, закрыла глаза и стала слушать.

«Сейчас я заблудился в другом мире», - сказал ей Аргон. – «Я могу быть свободным, но только цена у моей свободы велика. На кону будет стоять не только твоя жизнь, но и жизнь очень близких тебе людей: твоего будущего мужа или твоего сына. Кого ты выбираешь?»

Гвендолин начала всхлипывать, ее охватила печаль.

«Как я могу сделать такой выбор?» – крикнула девушка.

«За все приходится чем-то жертвовать».

Гвен закрыла глаза и заплакала. Постепенно она притихла. Она должна сделать выбор. Она должна.

Внутри Гвен сделала выбор. Каким бы болезненным он ни был, она мысленно ответила себе.

Внезапно послышался треск, когда лед, о который она облокачивалась, начал трескаться в ее руках. Ледяная капсула начала открываться – в сотне мест вокруг Аргона. Вскоре он рассыпался и рухнул на пол.

Гвен потеряла дар речи, наблюдая за происходящим. Они все сделали шаг назад, испытывая благоговение, когда треск стал громче.

Вскоре лед исчез. Между ней и Аргоном не было ничего. Он стоял неподвижно, руки по швам.

Глаза Аргона открылись. Он посмотрел на девушку глазами, излучающими более сильный свет, чем она когда-либо видела. Словно она смотрела на солнце.

Аргон вернулся. Гвен не могла в это поверить.

Аргон жив.

Годфри бросился в сражение с громким боевым кличем. Акорт и Фальтон находились рядом с ним, а позади скакали тысячи его людей. Он безрассудно скакал в самое сердце опасности, следуя за быками, к Кендрику, Эреку, Бронсону и Срогу, решив помочь им. Сердце Годфри бешено колотилось от страха, но он гордился собой из-за того, что не повернул назад. Никогда в своей жизни он не испытывал такого страха. Все вокруг в него превратилось в размытое пятно, и он ощущал свой собственный пот, который катился по его щекам.

Если это и есть сражение, о котором все говорят, то Годфри возненавидел его. Он больше не хотел участвовать в нем. Сражение напоминало ему контролируемое состояние паники. Руки Годфри тряслись, когда он поднял меч одной рукой и бросился на врага, закричав скорее для того, чтобы прикрыть свой собственный страх. Годфри задавался вопросом, почему мужчины толкают себя на это. Он предпочел бы вернуться домой, выпить эля, приударить за женщинами и посмеяться над воинами, которые растрачивают свои дни на поле боя.

Тем не менее, несмотря ни на что, он был здесь. Годфри скакал вместе с остальными, с головой бросившись в водоворот хаоса, в любой момент ожидая того, что его собьют с коня и убьют. Но впервые в жизни его это не волновало. Впервые в жизни Годфри чувствовал, что является частью чего-то большего, чем он сам, большего, чем его страхи. Впервые он на самом деле отпустил себя. Над ним брало верх чувство обособленности, которое несло его по жизни.

Уклоняясь от быков, Годфри повернул за изгиб и его страх усилился, когда перед ним появилось огромное подразделение Империи, бросившееся в атаку со скоростью, ослепившей его. Годфри сглотнул. Он проделал хорошую работу, освободив быков, и удивился тому, что его сумасшедший план сработал. Но теперь он видел, что приближаются новые подкрепления Империи, и чувствовал, что все было напрасно. В любом случае они скоро умрут от рук этой значительно превосходящей силы – это было более чем очевидно.

Больше всего его пугал вид человека, возглавляющего нападение. У него задрожали колени. Там, прямо перед ним, был человек, которого он считал братом. Торгрин. Годфри не мог поверить своим глазам: Тор мчался прямо на них. Он казался одержимым, выглядел крупнее и сильнее, чем когда-либо, атаковав их с ослепляющей силой, с мечом, который Годфри не узнавал. На нем были отметки Империи, и Тор держал его в руках так, словно он был живым. Тор скакал так, словно несся на крыльях молнии.