Все. Кончился…

Наш Василь.

Рана походила на ту, которую сам Василь оставил на горле брата Себастьяна. Да и пережил Инквизитора помор ненадолго.

Может, в этом был высший смысл? Но какой? Месть убитого крестоносца?

Чепуха! Виктор не верил в подобную мистику.

Или тут дело в другом? В другой мести? Василь жил, пока его держало на этом свете стремление поквитаться за погубленные Соловки, за убитых и угнанных в рабство общинников. А когда помор нашел Себастьяна, когда возмездие свершилось и когда мстить стало некому…

Да нет, тоже ерунда все это. Не нужно искать смысла в смерти друзей. Потому что его нет. Можно найти утешение, оправдание, но не смысл.

Василь просто умер, и это была нелепая, случайная, глупая смерть. Впрочем, иной она и не бывает.

Кошкодер деликатно кашлянул и вновь напомнил:

– Ехать надо.

– Да езжай уже! – раздраженно отмахнулся Виктор.

Они, конечно, похоронят Василя, но потом, подальше, где-нибудь в другом месте. В конце концов, похороны нужны не столько для мертвых, сколько для живых.

Чтобы хоть как-то и хоть чем-то оправдать эту бессмысленную смерть. И оправдаться самим перед тем, кто ушел. Оправдаться за то, что он ушел, а они остались…

* * *

Ехали молча. А о чем говорить после такого? После такого разговаривать не о чем. А вот подумать и вспомнить…

Мысли были невеселые, воспоминания – тягостные.

Эх, Василь, Василь…

Виктор вспоминал, как коч Василя спас их от крысюков на Онеге и как поморский капитан вез их по новому, неизведанному еще северному морскому пути в Сибирь. Вспоминал оборону Сибирска-на-Оби, когда Василь сражался на стенах чужого в общем-то для него города бок о бок с Виктором. Вспоминал пленение на Соловках и долгое плавание с викингами. Вспоминал, как, напившись берсеркерского пойла, они вместе громили селение ярла Хенрика. Вспоминал, как отбили у викингов драккар и проплыли через Пролив Смерти. Без опытного помора-морехода ничего бы у них тогда не получилось. А сейчас помор мертв.

Сначала потеряли А-Ка. Теперь – Василя. Потеряли в свалке крестоносцев с перьеносцами, до которой им, по большому счету, и дела-то нет. Дела нет, а жертва есть.

И кто будет следующий? И когда?

Виктор вздохнул. А как он хотел? Если отправляешься в далекий и опасный путь, рано или поздно придется нести потери. Если ввязываешься в чужую битву, пусть вынужденно, пусть без особого на то желания, кровь в ней все равно прольешь так же, как и в бою за свой собственный дом. И никуда от этого не деться. А хочешь иначе – вообще никуда не ходи и не лезь в драку.

Эх, Василь!..

Помор не успел еще стать Виктору таким близким другом, каким был А-Ка. Но все же… Как там сказал Костоправ? «Наш Василь». Да, «нашим» этот помор с Соловков стал уже давно. Немногословный, не всегда заметный, надежный, основательный, деловитый. Василя им не хватало уже сейчас, а Кошкодер, заменивший его в компании, казался чужим, лишним и ненужным. Присутствие капитана сейчас почти раздражало. Так всегда бывает после неравноценного обмена.

Молчали долго. Автоповозка тряслась на ухабах. На корме дребезжала многостволка и покачивалось тело Василя. Плохая дорога, никудышный катафалк…

По-прежнему хорошо видны были свежие следы от колес и копыт: колонна Магистра тоже двигалась этим путем. Только теперь это не радовало.

* * *

– Их кто-то вел, – первой подала голос Змейка.

Виктор покосился на Стрелец-бабу. Змейка сидела в машине нахохлившаяся, хмурая, задумчивая.

– Кто-кого-куда? – встрепенулся Костоправ, оторвавшись от своих мыслей. И тоскливо присовокупил: – Мля!

– Ну, этих с перьями и всю их мутантистую кодлу, – пояснила Змейка. – Ими всеми кто-то управлял.

– Управлял, – согласилась Костяника. – Наверняка.

– Ясное дело, – не оборачиваясь и не отрываясь от руля, бросил через плечо Кошкодер. – Столько разных тварей сами по себе сообща не действуют.

Виктор снова вспомнил штурм Сибирска. Сообща – нет, только если за ними стоит кто-то или что-то вроде мыслящего Йап-пового шара. И не просто мыслящего, а отдающего силой мысли приказы, которым невозможно противиться.

– Там был мощный ментал, – подытожил одноглазый капитан. – Или, скорее всего, менталы. – Пояснил, хотя не особо требовалось: – Ну, мутанты, зомбирующие других мутантов.

– И людей, – хмуро добавил Виктор.

Что-то ему подсказывало: перьеносцы тоже штурмовали чужой берег и проявляли чудеса героизма не по своей воле. Во всяком случае, не совсем по своей. Себя они не щадили совсем. Ни один боец в перьях, по крайней мере из тех, кого видел Виктор, даже не пытался отступить или отлежаться в укрытии.

– И людей тоже, – подумав секунду, согласился Кошкодер. – Кто-то приплыл на их кораблях. Какой-то… какие-то…

– Ясно, короче, – буркнул Костоправ. – Мозгодолбы, мать их и бабушку впридачу! Мозгоклюи…

– Ну да, что-то вроде того, – кивнул капитан.

– А на кой хрен они сюда приплыли? – осведомился лекарь.

Кошкодер пожал плечами.

– Может, как-то узнали о морском походе, который готовили крестоносцы и решили защитить свою… м-м-м… Скверну. Вот и ударили первыми. Хотя, скорее всего, там, откуда они приплыли, просто стало тесно. Кому-то, как это обычно бывает, потребовалось новое жизненное пространство. Но дело не в этом.

– А в чем? – спросил Виктор.

– В том, что от этих ребят нужно держаться подальше. Если менталы высадятся на берег… Короче, не знаю как вам, но мне бы не хотелось попасть под их воздействие. Да и вообще… Они могут снарядить погоню. Не за нами – так за Магистром. А тогда и до нас все равно доберутся. У них ведь тоже есть автоповозки. И быкони быстро бегают, даром что тяжелее наших. И других шустрых тварей полно. И летуны, опять-таки, всякие…

– Ты это к чему? – Виктор внимательно посмотрел на ландскнехтского капитана. Тот старательно пялился на дорогу.

– Не стоит нам затеваться с похоронами, – не сразу ответил Кошкодер. Движением головы он указал назад, где лежал Василь, и снова прилип взглядом к дороге.

– А в бубен? – угрожающе-ласково поинтересовался Костоправ. – И кверху жопой из повозки, епть, а, умник?

Кошкодер на угрозу не отреагировал.

– Надо ехать, пока едется, – сдержанно процедил он. – Ехать, не останавливаясь. Потом, когда ехать не сможем – идти. Тогда, может, и пронесет. Ну а его… Василя… тело оставим с машиной или выложим где-нибудь.

«Вот она, – с неприязнью подумал Виктор, – вылезла, наемническая душонка!» Ну почему та проклятая бабочка перерезала шею Василю, а не этому одноглазому? Почему достойные люди гибнут, а дерьмо всякое живет себе и в ус не дует. Теперь Виктор начинал жалеть, что они взяли с собой Кошкодера. Впрочем, это ведь не трудно исправить. «Кверху жопой из повозки, епть», – выражаясь словами Костоправа.