глаза. – Попытайте счастья в Ленинграде, там тоже сильная киношкола…

Я молчу. Растерянная. Растоптанная. Сломленная.

Как же так? Это ведь моя мечта! Моя мечта…

– Юля, – Николай Николаевич дотрагивается до моего рукава, и я смотрю на него сквозь слёзы, – мне нравится здесь работать…

– Я всё понимаю, – перебиваю его, чтобы не просил молчать о его словах, – и спасибо вам.

Разворачиваюсь и быстро иду к выходу, переходя на бег. Здесь мне больше нечего делать. Моей мечты больше нет…

39

Дома всё так же, как мы оставили. Мы… Нет больше никаких нас!

Единым движением смахиваю со стола остатки завтрака. Посуда звенит и разбивается вдребезги. Еда разлетается по кухне и некрасивыми пятнами оседает на поверхностях. Прямо как моя жизнь – сплошные руины.

Но я не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра…

Следующие несколько часов я навожу порядок и собираю вещи. Здесь мне уже незачем оставаться. С собой я собираюсь забрать только сумку с одеждой, косметику, кое-какие личные вещи и ноутбук. Остальное уже в сумерках выношу к ближайшим мусорным бакам. За один раз не получается, приходится несколько раз спускаться на лифте.

На шум выглядывает соседка справа, плотная старушка, с не по возрасту живыми и любопытными глазами. Моя квартирная хозяйка, примерно такого же возраста, с ней дружит и говорила обращаться в случае чего. Вот и случай подвернулся обратиться.

– Здравствуйте, – говорю предельно дружелюбно, с вежливой улыбкой, – я ваша соседка, – киваю головой на свою дверь, – затеяла уборку перед переездом.

Бабушка фыркает и закрывает дверь. Что ж, будем считать, что контакт состоялся.

Я возвращаюсь к себе. День был очень длинный и тяжёлый. У меня нет даже сил, чтобы поужинать. Да и кусок сейчас вряд ли полезет в горло. Поэтому сразу после душа, лишь расчесав мокрые волосы, я падаю на постель и тут же засыпаю.

Просыпаюсь ровно за минуту до звонка будильника. Встаю, умываюсь, одеваюсь…

Чувствую себя роботом, будто из меня выжгли все чувства. Эмоциональный фон ровный до безразличия, подёрнутый туманной дымкой. Но так даже лучше. Не уверена, что сейчас я справилась бы, если б смогла прочувствовать все свои потери.

На часах почти шесть утра, когда я выношу сумки в прихожую и в последний раз окидываю взглядом квартиру, куда вселялась несколько месяцев назад преисполненная надежд в окружении розового флёра. Что ж, не всем мечтам суждено сбываться. Как же больно, но так устроен мир.

И пусть всё закончилось плохо, но хорошие моменты у меня тоже были. В любом случае я не осталась прежней…

Когда выхожу из квартиры, вижу, как приоткрывается дверь справа. Любопытная старушка на страже порядка.

– Доброе утро, – улыбаюсь ей, но дверь тут же захлопывается.

Спускаюсь на лифте и бросаю ключи в почтовый ящик. У подъезда уже ждёт машина такси, которая везёт меня в аэропорт.

Билет я купила накануне вечером, до регистрации ещё целый час. Поэтому бездумно брожу, разглядывая вывески и товары в магазинах. Знакомая эмблема почтовой службы заставляет вспомнить о чём-то важном.

Не помню точно, куда я его положила, но стоит сунуть руку в карман сумочки, как пальцы натыкаются на холодные грани камня. Оно здесь. Ждёт, когда я верну его настоящему владельцу.

Последний раз смотрю на звёздчатый сапфир и переступаю порог курьерской службы. Мне ни к чему напоминания о прошлом.

Перед регистрацией на посадку достаю из телефона сим-карту и бросаю в урну. Пусть прошлая жизнь останется позади. Я испытываю болезненное удовлетворение от того, что сжигаю за собой мосты.

Может быть, когда-нибудь я попробую снова. Но сейчас мне жизненно необходимо вернуться домой, чтобы зализать свои раны…

* * *

Спустя три часа после того, как Юлия уехала в аэропорт, к её бывшему дому подъехали два чёрных автомобиля с тонированными стёклами. Из второго вышел Валентин Провальский, а из первого – его телохранители.

Двое парней вскрыли код домофона и скрылись в подъезде. Третий перегораживал дорогу шефу, давая своим парням возможность работать.

– Валентин Валентинович, стоило сначала проверить и дом, и девушку. Опасно вот так без разведки туда соваться, – клиент вроде был несложный, слушал рекомендации, а тут как с цепи сорвался.

– Слушай, Рома, – Провальский собирался было послать телохранителя куда подальше с его рекомендациями, но вдруг передумал, похлопал его по плечу, – вот окажешься на моём месте, сам поймёшь.

Валентин двинулся вперёд, и Роману пришлось сойти в дороги, пристроившись на шаг позади босса. Он неодобрительно оглядывал расписанные стены подъезда, пропахший испражнениями лифт и недоумевал, что за бес попал в ребро Провальскому. Ведь дома ждёт молодая красивая жена. Чего ему втемяшилось разыскивать какую-то девчонку, которую и видел-то один раз в жизни?

В квартиру звонили долго, но за дверью стояла пронзительная тишина. Провальский уже решил было отдать приказ об осторожном взломе. Стоять такой толпой на площадке означало привлечь к себе излишнее внимание. Но тут при квартиры справа, и оттуда выглянула крупная старушка, с любопытством оглядев собравшихся молодцов.

Бабка ойкнула и собралась было захлопнуть дверь, но один из телохранителей по практически незаметному знаку командира подскочил и сунул в щель носок ботинка. Женщина уже собралась заверещать, но широкая ладонь быстро закрыла ей рот вместе с нижней половиной лица, сохраняя тишину в подъезде.

По такому же быстрому знаку старушку завели в квартиру, и мужчины проследовали туда же.

– Отпусти её, – Провальский хмуро посмотрел на слишком рьяного подчинённого. Тот, лишь чуть промедлив, убрал ладонь с лица мертвенно-бледной бабушки.

Телохранители Валентина были самыми лучшими в своём деле, они, не задумываясь, прикрыли бы босса своим телом. Парни идеально и слаженно работали в поистине опасных ситуациях, но иногда, как, например, сейчас, они действовали чересчур топорно. Вот зачем было пугать старуху до полусмерти? Ох уж эти бывшие военные, никакого такта.

– Выйдите, – велел он.

Телохранители, все как один посмотрели на Романа, а тот оценивающе окинул квартиру, старушку и всю их живописную группу взглядом, а потом подал сигнал.

– Я прошу прощения за действия моих людей. Они были неоправданно грубы, и я надеюсь исправить произведённое впечатление, – Провальский начал медленно выкладывать на стол пятитысячные купюры под внимательным взглядом бабушки. После трёх опустившихся на стол бумажек Валентин сделал паузу и убедился, что старушка видит, сколько ещё купюр осталось в его руках, – но мне нужна некоторая информация…

Оставшись наедине с ним, соседка воспрянула с духом. Она уже не выглядела так, словно собиралась вот-вот отдать богу душу, и явно заинтересовалась манипуляциями с купюрами.

– Меня интересует девушка, которая