208

Финнеган критикует Лорда, указывая, что запоминание тоже играет свою роль в устной традиции (Oral Poetry, 79, 86).

209

Например, «В общем дело обстояло так, что важные слова и знания необходимо было запомнить: tantum scimus, quantum memoria tenemus» (знаем только то, что удерживаем памятью [лат.] — прим, пер.) (Gerhardsson, Memory, 124); «Изречение Цицерона в полной мерс применимо к раввинистическому иудаизму: repetitio est mater studiorum («повторенье — мать ученья» [лат.] — прим. пер.). Знание достигаете! через повторение, сохраняется с помощью повторения и передается в процессе повторения. Жизнь раввина — это непрестанное повторение» (Memory, 168). Сандерс и Дэвис правы, когда отмечают, что Герхардсон признает гибкость устной традиции (цитируется Gerhardsson, The Gospel Tradition, Coniectanea biblica: New Testament Series 15 [Lund: Gleerup, 1986], 39–40), но даже и с этим данные синоптиков не слишком хорошо отвечают его модели (Studying, 129–132). R. Riesner, Jesus als Lehrer: Eine Untersuchung zum Ursprung der Evangelien-Überlieferung, WUNT 7/2 (Tubingen: Mohr Siebeck, 1981), 65–67, 440–453, также обращает внимание на роль запоминания наизусть (Auswendiglemen) в учении Иисуса. D. L. Balch, “The Canon: Adaptable and Stable, Oral and Written: Critical Question for Kelber and Riesner”, Forum 7.3–4 (1991), 183–205, критикует Ризнера за предпосылку «книгопечатной ментальности», которая неприменима для «передачи традиции великих философских учений» (196–199). См. также выше, прим. 66.

210

Я могу просто добавить, что предложенное Джеймсом Скотом различение между «большой традицией» и «малой традицией» общины имеет очень малое отношение к рассматриваемым нами проблемам. Некоторые авторы иногда обращаются к этому различению (в частности, Horsley, Whoever Hears You, 98-103; также Hearing the Whole Story: The Politics of Plot in Mark’s Gospel [Louisville: Westminster John Knox, 2001], 157–159). Под «большой традицией» здесь подразумевается традиция, выражающая позицию господствующей правящей силы, а под «малой традицией» — выражение интересов угнетенной части общества, отражение ее подавляемых, но, тем не менее, продолжающих свое существование ценностей. Скотт писал об этом в связи с колониальной ситуацией в Юго-Восточной Азии. Но эта ситуация имеет очень мало общего с ситуацией в иудейской Галилее, управляемой зависимым от римлян иудейским царем. Что касается традиции Иисуса, то там мы имеем дело не столько с сопротивлением старой традиции, сколько с возникновением новой традиции (даже притом, что многое в ней можно оценить как преображение старой традиции).

211

Я вспоминаю, как в середине шестидесятых С. F. D. Moule, руководитель моей докторской диссертации, предложил своему Кембриджскому семинару найти неопровержимый пример для любого из решений синоптической проблемы. Ни одного такого примера найти не удалось.

212

Обратите внимание на заключительные слова симпозиума Jesus and the Oral Gospel Tradition, ed. H. Wansbrough, JSNTSup 64 (Sheffield: Sheffield Academic Press, 1991): «Мы не в состоянии обнаружить или вывести особенности, которые бы ясно отличали устную традицию от письменной в процессе передачи. Каждая из них обладает определенной степенью постоянства и изменчивости» (12). Strecker прямо подчеркивает преемственность в переходе традиции от устной формы к письменной. (“Schriftlichkeit”, 164–165). Ср. Schröter, Erinnerung, 55, 60.

213

См. выше, прим. 183.

214

В. W. Henaut, Oral Transmission and the Gospels: The Problem of Mark 4, JSNTSup 82 (Sheffield: JSOT, 1993) тенденциозно сосредоточивается на обоснованиях того, что практически невозможно восстановить какую-либо устную традицию, стоящую за Евангелиями. По его мнению, все различия (неважно, сколь большие) можно объяснить в терминах литературной редакции; устная же традиция всецело текуча и случайным образом определяется особенностями каждого исполнения. Но его понимание устной традиции спорно, поскольку предполагается, что история традиции должна восстанавливаться через серию последовательных исполнений. И он не обращает внимания на то, что стабильность устных воспоминаний Иисуса может быть отлична от стабильности исполнения саг и эпосов, изучавшихся Перри и Лордом. Н. W. Hollander, “The Words of Jesus: From Oral Tradition to Written Record in Paul and Q”, Novum Testamentum 42 (2000): 340–357 — не критически следует за ним (351–355). Холандер не располагает концепцией традиции как отражения (воплощения) воздействия, оказанного тем, что Иисус говорил и делал. Он понимает устную традицию как нечто случайное по своей сущности и не осознает, что традиция должна играть какую-то роль в формировании идентичности общины, а потому должна быть важна для подобных общин. Сходным образом, кажется, и Кроссан воспринимает устную традицию, в основном, как случайные воспоминания отдельных людей (Birth of Christianity, 49–93).

215

Полная статистика приведена в работе R. Morgenthaler, Statistische Synopse (Zurich, Stuttgart: Gotthelf, 1971), 239–243.

216

Полная статистика — там же, 258–261.

217

См. резюме Клоппенборга Вербина относительно данных, представленных Моргенталером (Excavating Q, 63). В таких случаях Клоппенборг Вербин защищает литературную зависимость, указывая, что Матфеи и Лука проявляют равную свободу в отношении материала Марка (64). Но он не рассматривает очевидной альтернативы, отмеченной выше, что такие расхождения Луки и Матфея с Марком могут, скорее, указывать на то, что Лука и Матфей знали и предпочли другие устные версии традиции или же они пересказывали версию Марка устно.

218

Мой почтенный предшественник, С. К. Barrett, задавал этот же вопрос шестьдесят лет назад в своем труде “Q: A Re-examination”, ExpTim 54 (1942-43): 320–323.

219

Это признает и Стритер (Four Gospels, 184–186, 229).

220

Сравните мнение, высказанное в D. Е. Oakman, “The Lord’s Prayer in Social Perspective”, в Authenticating of the Words of Jesus, eds. B. Chilton, C. A. Evans (Leiden: Brill, 1999), 137–186: «Различие форм лучше всего отнести на счет различия письменных традиций и интересов» (151–152). с более взвешенным суждением — Н. D. Betz, The Sermon on the Mount, Hermeneia (Minneapolis: Fortress, 1995), 370-71: «То, что фиксация текстов происходит на поздних стадиях передачи этих текстов, является общей отличительной чертой литургического материала. Для устной традиции вариации в определенных пределах — это норма. Данные характерные особенности можно применить также и к Молитве Господней. Три версии ее текста, следовательно, представляют собой вариации этой молитвы в устной традиции… Никогда не существовало единственной письменной версии Молитвы Господней… Устная традиция и в более поздние времена продолжала влиять на записанный текст Нового Завета»