— Понятия не имею! Бред!

— Чтобы обвинить в смерти королевы Джоанну.

Глава двадцатая

Ночь. Тёмная. Тихая. Крадусь дворцовыми коридорами, пугаю стражу. Гвардейцы, звеня железом, вздрагивают, но, увидев меня, отдают честь и пропускают, провожая настороженными взглядами. И я их понимаю: ночь-полночь, графиня Вержи́ тащится с любимым коробом в обнимку, только нос из-под наброшенного сверху подбитого мехом плаща и торчит! Глазки бегают туда-сюда, туда-сюда.

И куда это дамочка собралась посреди ночи, а? В поход? На прогулку? Помечтать под луной, подышать свежим воздухом? А если ещё и вспомнить беспорядки последних дней да перебрать витающие в кулуарах слухи. Интересная картина получается!

Получается, получается. Не ваше дело! Караульте да помалкивайте, ребята, потому как иду я… в темницу.

И с чего это Альфред решил держать жену герцога Норфолка, благородную даму, в камерах под землёй? Плохая идея, на мой взгляд. Ну подозревает он барышню в покушении на жизнь королевы. Ну является она дочерью предводителя бунтовщиков, что с того? Все равно это… глупо. И барышне не по чину, и мне неудобно, тащись теперь в подземелья! В ночи. Я так-то тоже барышня. Мне ж жутковато. Ну, наверное.

С другой стороны, его величество никогда не поступает вот так сгоряча, не просчитав. Но… Но всё равно!

Ступеньки вниз. Чем дальше вниз, тем меньше сил, и магических в том числе. Может, королевский замок вытягивает их из меня?

— Вам помочь, моя госпожа?

Голос над ухом раздаётся внезапно, я пугаюсь, короб падает, а молодой стражник, мальчишка совсем, забирает плащ. Фляга с укрепляющим сбором весело, вприпрыжку с гулким, раскатистым, подхваченным сводами подземелья эхом катится вниз. Старые запасы, я предписания придворного лекаря соблюдаю, вы не подумайте! Зелий не варю. Нет-нет.

Мальчишка кривит губы, явно сдерживаясь, веселится, зараза.

— Помогите, — киваю на свои пожитки, а сама думаю: что ж сразу слугу не позвала? Всё равно доложат Альфреду. Да я и не скрываюсь, а то, что ушла тихо, так Лею будить не хотелось. Им с малышом отдых нужен.

И снова вниз по закрученной крутыми ступеньками спирали. Тускло горят камни освещения. Миновав пост охраны и пригнув голову, вхожу в арку настолько низкую, что приходится согнуться в три погибели, чтобы не разбить лоб. Вот, наконец, самый нижний ярус — здесь расположены камеры для государственных преступников.

Что-то это сильно мне напоминает… Ну конечно, форт! Та же самая картина, чудовищ только нет.

Вспомнила своих чудовищ. Вздохнула. Скучаю. И по заколдованному парню, бедняге, и по родственнику его величества.

Ролан. Где ты? Мне тебя не хватает. Наших полётов под облаками на грифонах, твоего звериного рычания, жарких, страстных объятий.

Что же мне делать? Я совсем запуталась. И как быть с моей реакцией на Норфолка. Я ведь сама от себя не ожидала. Думала, всё. Забылось. Перегорело. С глаз долой, из сердца вон. Хорошо если так, но зачем себя обманывать, ведь…

— Я даже знаю, зачем вы пришли, — раздался тихий, слегка охрипший женский голос.

Вздрогнула, уставившись в полумрак. Девушка сжимала колья решётки камеры, которая, оказывается, была совсем рядом. Я так испугалась сверкающих белками глаз в полутьме, что не сразу узнала. Та самая фрейлина, что не желала пропускать меня к королеве. Как же я сразу не догадалась?

— И зачем же? — спросила, стараясь успокоиться.

Кивнула стражнику: можно сгружать. Мальчишка подал мне плащ, поставил короб, на который я и уселась, жестом отпустив слугу. Как-то ноги меня не держат совсем.

— Могли бы у нас стул попросить, — почему-то с обидой проговорил парень.

— Не сообразила, — тихо ответила ему. — Но я короб все равно всегда с собой беру. Свободен.

Мы с герцогиней понаблюдали, как ушел стражник. И…

— Пришли поиздеваться, — разгневанно и очень уверенно заявили мне. — Позлорадствовать.

— Именно, — вздохнула я, рассматривая жену Норфолка. — Ради этого-то я сюда ночью и явилась. Делать мне больше нечего.

Колокольчик не присмотрен толком, с профессором-травником по поводу ядовитых грибов-оборотней я так и не проконсультировалась, а вот время поиздеваться нашла.

Посмотрела на девчонку. Злобой так и пышет. Дурочка. Хотя вот странновато. Муж на юге. Что она тут во дворце делает?

— Это вы во всём виноваты, — взвилась она.

— С чего вдруг?

Я старалась не показывать эмоций, но разозлилась. Обвинять во всех своих бедах меня. Можно подумать, когда она в храме «да» говорила, ей кто-то мешал, завязывал глаза или накладывал заклинание покорности. Прекрасно знала, на что идёт. Кто такой Норфолк. Могла бы упасть в ноги королю, испросить разрешение удалиться в поместье. Или пойти в Академию, стать дипломированным магом. Силы в ней ещё немного, и снесёт меня с короба! Конечно, всё, что с ней произошло, это… Такого не пожелаешь самому заклятому врагу. Вот только нам, когда её отец прижал к скалам, было не легче. Наверное, это повод продать себя за безопасность и возможность укрыться за спиной Норфолка. Но это не повод страдать, обвиняя в своих собственных бедах всех и вся.

— Были вы любовницей, и лучше бы всё оставалось как есть, — вздохнула она.

— Лучше кому?

— Вы не представляете, как Рон взбесился.

Почему же не представляю? Очень даже представляю. По взбешённому Рону Норфолку я специалист лучше тебя, детка. А какой был замечательный скандал, когда я выставляла его из своего поместья? Он магией попытался меня стреножить, как кобылу, а я в ответ… стыдно вспомнить, устроила ему защемление седалищных нервов. Да-да, тех самых, что в ягодицах. До сих пор перед глазами гримаса мужчины, идущего на меня, чудовищную боль превозмогая. Ноги подгибаются, а он всё равно идёт, ползёт, несмотря ни на что к своей цели, из последних сил пытаясь обездвижить магией. Тогда между нами, слава Милосердной, встал Колокольчик.

Иначе мы убили бы друг друга. А ты. Ты не попыталась его даже понять. Не то что полюбить. Жаль. Из вас получилась бы отличная пара. Вы чем-то похожи.

Правда.

— Держите, — стараясь выбросить лишние мысли из головы, протянула девушке фляжку.

— Отрава?

— Она самая, — огрызнулась, но потом сделала глубокий вдох. — Зачем? — спросила я. — Ну сами подумайте. Зачем мне вас травить?

— Вы правы, — тоскливо выдохнула она и, уронив голову на руки, уселась прямо на каменные плиты. — Меня всё равно казнят. Приданое останется у Рона… Так что вам не нужно меня травить: всё и так будет хорошо.

Сердце кольнуло: она зовет его по имени. А мне… Мне такого предложено не было. Несмотря на всё, что нас связывало… Короля я звала по имени на правах друга. Любовнице же такого права