Во время путешествия они, наверное, оказывались за пределами пространственно-временного континуума, в котором обитает Бог. Или мчались сквозь черную дыру, тоннель в пространстве и времени, известный под названием «кротовой норы», ведущий из одной вселенной в другую. Джеффи не хотелось об этом думать. Такие мысли пугали его до усрачки. Все это гораздо страшнее, чем выйти из шкафа и оказаться в Нарнии, попасть в виртуальную реальность игры «Джуманджи» или прокатиться на таинственном поезде в Хогвартс, школу Чародейства и Волшебства.

Ему показалось, что это путешествие отличается от двух предыдущих, на Землю 1.13 и обратно. Такое чувство, что их с Эмити разобрали на атомы, а по прибытии соберут снова, но сейчас они уже не были людьми из плоти и крови, они превратились в потоки данных и наборы сложнейших чертежей, по которым будут воссозданы, когда путешествие подойдет к концу. Строго говоря, Джеффи не чувствовал боли, неминуемой при распаде на составные части. Он лишь подозревал, что с ним творится что-то подобное, и был категорически против такой грубой дезинтеграции (хотя вовсе не против последующего восстановления), но что он мог с этим поделать? Ровным счетом ничего.

Вжух! – и световая пурга улеглась, словно ее и не было. Так же как и в прошлый раз. Они с Эмити стояли в кладовке Боннеров, за дверью была спальня, а через дорогу – их уютное бунгало. Все то же самое, если не считать прыжка через семьдесят семь миров.

Экран ключа по-прежнему оставался единственным источником света. Клавиатура исчезла, равно как и надпись «Осторожно», рядом с которой был изображен череп с костями. Вместо них появилось предупреждение: «Враждебная временная шкала, рекомендуется возврат». Под этими зловещими словами была одна-единственная синяя кнопка с надписью «ДОМ».

– Нельзя нам возвращаться, – сказала Эмити. – Эти злыдни будут ждать нас в кладовке. Если вернемся, нам конец, они нас схватят, и все, приехали.

Дверь здешней кладовки была открыта, но в темной спальне никого не было.

– Может, посидим здесь пару часов, – предложил Джеффи, – а потом отправимся домой?

Еще не договорив, он понял, что такой план никуда не годится.

– Нет, пап, – сказала Эмити. – Тот громила успел открыть дверь. И крикнул «Вот они!», когда увидел, что мы стоим на коленях, так что теперь они точно знают, что ключ у нас. Будут поджидать нас дома у Боннеров несколько дней. И в нашем бунгало тоже. Может, вообще никогда не уйдут.

Поскольку Джеффи не реагировал на предложение вернуться, экран погас.

Стало темно, хоть глаз выколи, и Джеффи понял, что пахнет здесь иначе, чем в кладовке на первичной Земле. Запах был нездоровый, затхлый, с примесью какого-то зловония, но какого – непонятно.

– Ты что-нибудь слышишь? Потому что я вообще ничего не слышу, такая тишина, – наверное, в доме никого нет, – приговаривала Эмити, суетливо роясь в сумке в поисках фонарика.

Похоже, она занервничала. Наверное, все же уловила какой-то шум или ожидала, что вот-вот услышит что-нибудь неприятное.

Наконец Эмити включила фонарик и они смогли рассмотреть кладовку. В их мире здесь были вешалки с отутюженной одеждой, а на полках – аккуратно сложенные свитеры, ремешки, галстуки, шляпы, разноцветные шарфы и начищенная обувь, надел и пошел. Здесь же нижние полки скособочились, а обувь на них покрылась пятнами плесени. Одежда висела абы как, некоторые платья были побиты молью. Повсюду толстый слой пыли, в углах под потолком – дрожащая паутина с жирными пауками, такая густая, что ясно было: над ней трудились несколько поколений таких же жирных пауков, совершенно не опасаясь, что их потревожат во время уборки.

– Что случилось с Боннерами? – спросила Эмити. – В этом мире они не просто уехали в отпуск.

– Все с ними хорошо. Они в безопасном месте, – сказал Джеффи, но фраза прозвучала фальшиво, и он решил, что впредь лучше говорить только правду, какой бы неприглядной она ни была. Вот бы еще знать ее, эту правду. – Выглядит все это неважно, но мы же не знаем, что здесь происходит. Давай надеяться, что им не грозит опасность.

– Какая опасность? – Луч фонарика выхватил из темноты самого дородного паука, мостик из паутины, а потом кладовую с мотыльками и чешуйницами – запасом провианта на тот черный день, когда в липкой ловушке не найдется свежатинки. – Какая еще опасность?

– Не знаю. Одно могу сказать наверняка: нужно побыстрее уйти отсюда. В город. Найти место, где нас не будут поджидать громилы Фолкерка, и вернуться домой.

Эмити извлекла из сумки пистолет и протянула его отцу. Оба поднялись на ноги. Джеффи сунул ключ ключей в карман.

– Не отходи от меня. Нам нельзя разделяться.

Эмити кивнула, изо всех сил сохраняя отважный и собранный вид. Да, она отважная и собранная и еще маленькая. И такая беззащитная. Джеффи крепко обнял ее:

– Ты у меня молодчина.

– И ты.

Выходить из кладовки в семидесяти семи мирах от дома было страшновато, но еще страшнее было понимать, что они с Эмити, даже вернувшись на первичную Землю, в ту часть Суавидад-Бич, где их пока не разыскивает Фолкерк, останутся в незавидном положении беглецов, скрывающихся от закона. В распоряжении Фолкерка безграничные ресурсы, ведь речь идет о деле государственной важности, а у Джеффи – ни машины, ни денег, ни людей, к которым можно обратиться за помощью.

После визита на Землю 1.10 Мишель не спалось. Каждые полчаса она пробуждалась от радостных снов о воссоединении семьи, о том, как она будет прижимать к себе живую дочь и целовать мужа в теплые губы. В такие моменты она вставала и бродила по дому босиком и в пижаме, словно человек, который воскрес из мертвых, но никак не может набраться храбрости и шагнуть в новую жизнь.

Те, кого любила Мишель, те, кого она потеряла, продолжают жить в параллельном мире, и этот факт уже не казался ей невероятным. Скорее, занятным, как взаимоотношения человека и дерева. Дерево выделяет кислород, чтобы человеку было чем дышать, а человек выделяет углекислый газ, и тот поддерживает жизнь дерева. Чему здесь удивляться? Она с самого начала верила Эду Харкенбаху, ведь старик говорил весьма убедительно, а Мишель натура творческая, она всегда найдет пространство для фантазий. К тому же Эд наглядно доказал, что не лжет.

Во сне Мишель раз за разом воссоединялась с семьей, а наяву изводилась от тревоги. Что, если Джеффи и Эмити не готовы ее принять? В этом мире они погибли, в другом – Мишель бросила их и ушла. Даже если они скучают по ней не меньше, чем она по ним (Эд клялся, что так оно и есть), вдруг они затаили обиду? Вернуть утраченное доверие не так-то просто.

Что еще хуже, концепция параллельных миров ставит под вопрос само понятие судьбы. Если твой удел – и не важно, зависит он от твоих собственных действий или от поступков других людей, – бесконечно вариативен, то жизнь твоя становится похожа на громадное дерево с бесчисленным множеством ветвей: некоторые – здоровые, цветущие, другие же – деформированы, а листва на них засохла или даже стала ядовитой. Сложи все свои жизни воедино – и увидишь сумму счастья, горя, радостных находок и тяжелых потерь.