налоги, расходы на обслуживание, нанимать персонал? Вы поймите, я не могу, не в силах заниматься этим, у меня душа разрывается от горя…

Жорик вскочил на ноги, кинулся к Гере и, выхватив у него из рук завещание, подтолкнул его к двери.

– Принеси воды! Видишь, ей дурно!

Он вытолкал его из холла, запер за ним дверь на ключ и снова кинулся к Лисице.

– Дорогая моя! – бормотал он, натирая коленями паркетный пол. – Я понимаю ваше состояние, хотя ни разу не испытывал ничего подобного. Конечно, конечно вам нужен верный друг, муж, который занимался бы всем этим бесполезным хламом. И я бы не задумываясь предложил вам руку и сердце, но не смею!

– Почему же? – высморкавшись, спросила Лисица и глянула на Жорика одним глазом через слезинку, прилипшую к реснице.

– Потому что у меня есть совесть и достоинство! – высокопарно заявил Жорик. – Еще час назад я готов был это сделать, но теперь между нами бездна!

– Я не понимаю, о чем вы, – растроганно произнесла Лисица.

– Ну, посмотрите, кто вы, а кто я! Я – скромный бизнесмен со средним достатком… в смысле, средний бизнесмен со скромным достатком, а вы такая богатая! И теперь мое предложение может быть расценено превратно, как будто в нем сидит червь циничного расчета. А на самом деле в нем сидит мое нежное сердце, наполненное безграничной любовью!

– Какие хорошие слова вы говорите, Жорик, – вздохнула Лисица. – Жаль, что вы не можете предложить мне руку и сердце. Я бы согласилась. Теперь придется выйти замуж за адвоката.

– Что?! – заорал Жорик, подпрыгивая, как мячик. – За адвоката?

В это судьбоносное для Жорика мгновение в дверь постучались.

– Это он, – с чарующей печалью произнесла Лисица. – Откройте. От судьбы не уйдешь.

– Тс-с-с… – издал Жорик, приложив палец к дрожащим губам, и посмотрел на дверь полными ужаса глазами. – Не говорите больше ни слова… Я передумал. Я не могу допустить, чтобы вы достались какому-то проходимцу…

В дверь снова постучали, но на этот раз сильнее прежнего.

– Будьте моей женой, очарование мое! – торопливо зашептал Жорик, прижимая руки к груди. – У меня в отношении вас самые чистые помыслы. Я вовсе не думаю про ваши виллы и яхты… Тьфу на них…

Дверь содрогнулась от мощного удара, и на пол посыпались кусочки штукатурки, похожие на заиндевевшие листья.

– Он сейчас выломает дверь, – предупредила Лисица.

– А если вы сомневаетесь в чистоте моих чувств, – еще быстрее заговорил Жорик, – то давайте заключим брачный договор, и вы станете полноправной хозяйкой всего, чем я владею, и мой дом, моя машина, мои магазины станут вашей собственностью…

– Нет, нет! – категорически возразила Лисица, и даже прикрылась рукой. – Только не это. Мне ничего от вас не надо. Только ваша любовь и забота…

– Драгоценная вы моя! – едва не теряя сознание от такой необъятной халявы, воскликнул Жорик и уже расставил руки, чтобы заключить Лисицу в объятия, как особняк вздрогнул от чудовищного удара. Дверь с треском распахнулась, и во все стороны, словно шрапнель, полетели ключ, личинка, язык и шурупы от замка.

На пороге стоял хмурый Гера со стаканом в руке.

– Вы просили воды, – сказал он.

Глава тридцатая

Ни фига он не понял

Клим не знал, как остановить словесный поток мастера. Вот уже двадцать минут этот пожилой дядька в очках с толстыми линзами показывал ему аккуратный шов и расхваливал свою работу.

– Сверху мы обработали края разрыва специальным клеем и прошили их «ёлочкой», а снизу поставили заплатку…

– Большое спасибо! – с чувством произнес Клим, вежливо выдирая из рук мастера параплан.

– Но самое интересное, – не унимался старик, не выпуская ткань, – это свойство заплатки… Сейчас я вам все покажу… Вот здесь ткань была распорота. Прекрасно понимая, какие нагрузки испытывает парашют, я задался целью…

В этот момент какой-то человек заглянул в цех и свистнул. Мастер обернулся и тотчас оборвал свое красноречие.

– Можете забирать, – сухо сказал он и, не попрощавшись, быстро ушел.

Вздохнув с облегчением, Клим принялся с любовью и старанием укладывать параплан. Мастер основательно спутал стропы, и Климу пришлось изрядно повозиться, прежде чем параплан вместе с вытяжным парашютом занял свое место в ранце. Пристегнув к нему подвесную систему, Клим закинул ранец на плечо и пошел к выходу, обуреваемый нестерпимым желанием немедленно откуда-нибудь спрыгнуть. В дверях он нос к носу столкнулся с рослым детиной в черных очках. Проявив благоразумие, Клим пропустил его, но детина тоже оказался вежливым и, улыбнувшись, махнул рукой, мол, проходи первым!

Клим едва переступил порог, как страшный удар обрушился ему на голову…

Ему показалось, что прошло всего мгновение. Он чувствовал, как по лицу струится холодная вода, заливается в ноздри и рот. Сознание еще не включилось полностью и не могло дать точного ответа, что происходит, зато инстинкт сработал как автомобильная сигнализация. Клим крикнул и, размахивая руками, машинально потянулся вверх, чтобы выплыть из-под воды, где, как ему казалось, он барахтался. Открыв глаза, он с удивлением увидел, что сидит на бетонном полу в каком-то сумрачном помещении. У дальней стены поблескивала черным лаком дорогая иномарка, кажется «бора». Напротив Клима, с пустым ведром в руке, стоял Руслик. Клим узнал его – это был тот самый детина, с которым он столкнулся в дверях мастерской.

– Оклемался? – спросил Руслик. – Ну и голова у тебя, парень! У меня до сих пор рука ноет.

– А где я? – спросил Клим, оглядываясь по сторонам. Он все еще не понимал, что с ним произошло.

– В морге, – ответил Руслик. – В бункере для бесхозных трупов.

Клим с усилием улыбнулся, полагая, что детина по-доброму пошутил, и что, в общем-то, ничего страшного не произошло. Он провел ладонью по затылку. В том месте, где у него торчала косичка, вскочила большая шишка.

– Обо что это я так звезданулся? – спросил Клим, поднимаясь на ноги. – Если бы не мой хвост, пришлось бы майку от мозгов отстирывать.

Руслик громко захохотал, Клим тоже развеселился, несмотря на боль в голове.

– Не переживай насчет стирки, – сказал Руслик, вытаскивая из-за пояса пистолет. – У тебя еще все впереди.

Клим смотрел в черную дырку ствола, и улыбка на его лице была уже не такой широкой.

– Настоящий? – уточнил Клим.

– Настоящий, – заверил Руслик и, передернув затвор, приставил пистолет ко лбу Клима. – В общем так, задница. Тебе кранты. Я тебя урою.

Если бы Клим соображал лучше, он бы испугался.

– Постой! – попросил он. – Я ничего не понимаю…

Зря он произнес эту фразу. Руслик наотмашь ударил его рукояткой пистолета по губам. Отлетая к стене, Клим, наконец,