– Куда ты везешь меня, черт подери? – резко прекращая угрожать, восклицает Мия.

– Полегче, Мили, – её взгляд несет в себе характер мятежной бури, когда я называю её новым производным от её имени. – Твой дядя ничего нам не сделает. Мы – Морте, и у нас есть определенные договоренности с чиновниками, властями и профсоюзами, и никто просто так не переходит нам дорогу. Это все равно, что перекрыть трубу, откуда в семьи, в частности Ди Карло поступают огромные деньги. А деньги это что, как ты думаешь? Что это, Мия?

– Жалкие бумажки, которые ты можешь засунуть себе в задницу, – выпускает в меня очередную молнию, Мия.

– Это свобода, Амелия. А свобода – это жизнь.

– Цитата морального урода и циника.

– Итак, продолжим, – закрываю её наивные изречения я. – Конечно, определенные удары могут быть, но они не фатальны для нашей семьи. Так или иначе, все пять семей беспрерывно играют в карты, но только мы, семья Морте, имеем на руках больше половины козырей из колоды. Если ты понимаешь, о чем я, – крепче сжимаю ладонь на руле, проносясь вперед по едва освещённой трассе. Стараюсь не смотреть на Мию, которая до сих пор облачена только в мою рубашку. Если бы она стояла, эта чертова тряпка закрывала бы её ноги до середины бедер.

– Что ещё за семьи? Все время повторяешь «семьи, семьи» и «кланы, кланы», – допытывается девушка, не переставая источать волны ненависти, от которых плавится не только мое терпение, но и воздух в машине. – Черт возьми, ты чуть не вышиб мне голову, а я вообще с тобой разговариваю… – укоряя себя, выдыхает девушка.

Она чертовски забавная в такие моменты. Когда говорит сама с собой и осуждает себя за свои же желания и внутреннее, тотальное доверие ко мне.

Вопреки «покушению» на её жизнь.

– Просто знай: я тебя ненавижу. И я этого так не оставлю, – вновь угрожает мне Мия, но у меня её слова вызывают лишь скептическую улыбку.

Колибри против орла бессильна, птичка. Разве ты не понимаешь простых вещей?

– Хорошо. Думаю, тебе стоит знать теорию в общих чертах. Все равно тебе многое расскажет дядя, когда ты вернешься и задашь ему ряд вопросов.

– Ты везешь меня домой? – оторопев, восклицает девушка и я коротко киваю.

– Пять семей, которые носят фамилии: Морте, Ди Карло, Форд, О`Коннел, Кинг, – нервно сглатываю, услышав знакомые фамилии. – Предки наших с тобой семей – итальянцы, осуществляющие преступную деятельность и сбежавшие в США от правосудия на Сицилии, – словно робот выдает Киан, пока я забываю, как дышать. В животе снежный ком образуется, пускающий холодок по всему телу. – Тем самым вторглись на территорию господствующих американских семей. После ряда междоусобиц, семьи организовали свой собственный орган власти, где официально поделили территории и некоторые сферы деятельности. Но, конечно, это все осталось формальностью. Конфликты между кланами продолжились и продолжаются до сих пор, хоть и стали более редкими, цивилизованными и менее кровопролитными. Между нами есть договоренности, которые приносят выгоду каждому клану. И, когда они нарушаются, начинаются войны. Или когда кто-либо не выполняет свои обязанности, или ещё хуже – сдает власти, не играющей на стороне мафии. Вот тебе краткая история, Мия. Поэтому вся наша жизнь – пыль. Скоротечная, хаотичная, смертная. Ещё вопросы?

– Но семья О`Коннелов – это члены федерального суда! А Кинги, насколько я знаю, владеют крупнейшим банком в стране! Что ты, черт подери, такое несешь?! А Майкл… – мне очень не нравится с каким трепетом и придыханием она произносит его имя. – Точнее, Форды – строители элитной недвижимости на Манхэттене. Это законопослушные граждане, замечательные люди, владельцы бизнеса! – с ангельской наивностью в голосе возмущается девушка, пытаясь взмахнуть закованными в наручники запястьями. Очевидно, что она кипит от негодования. А я, возможно, рассказал ей слишком много, но так или иначе, она все равно узнает всю подноготную своего настоящего мира.

– Я тоже владелец бизнеса, помнишь? Прямо-таки Большой Босс, – парирую я с усмешкой, несмотря на то, что эти слова вызывают рвотный рефлекс. – Можешь мне не верить, Мия. Ты спросила про пять семей, я пояснил. Все.

– Я хочу, чтобы все это больше меня не касалось! Никогда! – вновь начинает заходиться в небольшой истерике птичка.

– Ты рождена в этой семье, пусть и не дочь Доминика. Смирись и рот закрой, – ударяю по рулю я, изрядно устав от панических нот в её голосе. – И мне плевать на то, что ты хочешь, – озлобленно рычу я, следом совершая то, чего она никак не ожидает. – Успокойся, – властным и жестким движением накрываю её обнаженное колено ладонью и медленно поднимаю его выше, по обнаженной, покрытой острыми мурашками, коже. Останавливаюсь, достигая области чуть выше середины бедра и слегка сдавливаю.

Ставлю машину на режим автоматического управления. Очень выгодная функция, которая, до этого дня, пригодилась мне лишь однажды.

Ночь. Бар. Шлюха. И её авторская техника минета. Я не запомнил её лица. Но хорошо помню то, как неумело она прикрывала губами зубы.

Амелия далеко не шлюха, но когда я чего-то хочу, то стараюсь не думать о моральной стороне вопроса.

Одномоментно наши взгляды с ней переплетаются в танце мощнейшего противостояния.

Её огромные, светлые и чистые глаза, разбавленные горечью и ненавистью, берут меня в плен, за грудки, так что внутри все печет и царапает по изнанке кожи. Мой взгляд с маниакальной одержимостью подмечает детали: слегка спутанные и растрепанные волосы в беспорядочном хаосе касаются её плеч и ключиц, моя рубашка ей велика, и это открывает мне отличный обзор на маленькую ложбинку между налитыми полушариями груди, на которую мне вновь хочется совершить свое насильственное покушение. Вновь поднимаю взгляд на лицо Мили, на приоткрытые в выдохе губы, кровь с бешеной скоростью циркулирует по телу, пробуждая базовые инстинкты и увеличивая низменную потребность.

Черт возьми, мы не закончили. Уже два долбаных раза. И знаю, что мне будет недостаточно сбросить напряжение с другой.

Её хочу. Свою птичку. Да, но после произосшедшего в лофте, я получу от неё все, что пожелаю только принудительным образом.

Что ж, меня это не останавливает, а, наоборот, приглашает к действиям.

– Скажи мне, ты хочешь жить, uccelino? – поддеваю её подбородок указательным пальцем, большим надавливая на нижнюю губку. Лицо Амелии искажается от отвращения ко мне, но я знаю, чувствую её пульс.

– Да! Подальше от тебя, от вас… – гордо заявляет девушка.

– Стоп, достаточно «да». Если ответ «да, я хочу жить, Киан», тогда тебе придется принять мое предложение, bella.

– Отпусти меня. Слышать не хочу ни о каком предложении. Никаких общих дел не хочу иметь с тобой, с вашей дикой семьей, – в который раз посылает меня Миа, пытаясь замахнуться на меня сцепленными руками, но я отражаю её удар, поймав за предплечья. Достав из бардачка ключ, быстро открываю замок железных оков, освобождая её.