Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где же ты, малютка? Мне так тебя не хватает. Ты помнишь, что уже завтра я приеду к тебе? У меня в машине припасена бутылочка шампанского двухтысячного года. Ах! Пить наконец с твоих губ, глядя тебе в глаза…
Трепло! Быстро отстукиваю:
– Шампанское! Как это романтично, Антони! Выпей же его за мое здоровье и утрись своим псевдонимом!
И – оп! – отправлено. Ненавижу, когда меня дурачат. Чувствую себя грустной, раздосадованной, покинутой.
И не потому, что он скрыл свое настоящее имя, что он неоткровенен. Существует масса людей, которые скрываются в Сети за чужими, заимствованными жизнями. Робость, стыдливость, осторожность и т. д. Этот распрекрасный Антони, может быть, всю жизнь мечтал быть представителем фармацевтической фирмы!
Тройная порция коньяку, полплитки черного шоколада. Рэй – компьютерщик по имени Антони Ламарк. Который работает в двух часах езды от меня. И, безусловно, отлично может меня вычислить. Или, точнее, идентифицировать человека, который подписал этот высокоскоростной абонемент и использует этот компьютер. То есть Святошу Стивена. Нужно его предупредить, чтобы он прогнал Антони, если тот сюда заявится.
Звоню ему. Автоответчик. Сколько часов в день спит этот мужик?!
– Стивен, это Эльвира, у меня маленькая проблема: возможно, некий тип явится меня искать. Это один из тех, с кем я переписываюсь в Интернете, ему удалось локализовать меня или, вернее, – я очень сожалею, – локализовать ваш абонемент, а значит, и ваш адрес. Во всяком случае, я не хочу его видеть. Поэтому скажите ему, пожалуйста, что вы просто не понимаете, о чем идет речь. Он решит, что ошибся, и пусть скорей убирается. Заранее благодарю вас тысячу раз и еще раз приношу свои извинения.
Надеюсь, что не очень запутанно. Мне неприятно просить Стивена, он месяцами будет к этому возвращаться, но что делать?
Компьютерщик. Это слово связано с дополнительными неприятными ассоциациями: кто-то влез в мой компьютер и кто-то другой угрожал, воспользовавшись компьютером женщины, которую он в тот самый момент убивал.
Довольно, Эльвира, это не Рэй-Антони спрятал у тебя дрель, понятно?! Не он, а Полоумный Маню, которого замели в Барселоне, значит, он не Latinlover. Рэй-Антони и есть Рэй-Антони, один из тысяч мужиков, которые, придумав себе имя, порхают по жизни в поисках свеженьких плотских удовольствий или родственных душ.
Положу дрель обратно в тайник, предварительно завернув ее в герметичный пластиковый пакет, которые я таскаю из больницы: они очень удобны для заморозки.
Коньяк, шоколад. Неясное ощущение тошноты. Даже не знаю, который час. Чувство голода. Пицца. Микроволновка. Снег уже не падает. Тяжелые черные облака. Проблески молний. Потребность в тепле, в любви, в нежности. Пицца, я укуталась и лежу на диване, под шотландским пледом, горят свечи-дзен, по телику чемпионат по фигурному катанию, большой разделочный нож на низком столике. Оцепенение. Уснуть.
Стихотворение:
Снег падает.
Сгустки крови.
Птица в клетке дрожит.
Убийство, easy-кожа, поэзия, связанная… Исколотая,
Искусство кожи. Жирная кожа, повисшая кожа,
Полотнища кожи. Шлепанцы из беличьей кожи.
Шлепанцы из живой плоти.
Моя нога в шлепанце в твоей вагине,
повинен,
Но этот размерчик
мне не подойдет, чик! –
И я увеличу вход.
Птица в клетке дрожит. Я дышу на ее перья –
Запах подземелья.
Она прошла совсем рядом, рада выставить свою плоть
Напоказ, раз! – и ее отбивная готова нанизаться
На мой шампур.
Дешевый гламур.
Ева
из моего вспоротого чрева,
Я засыплю тебя землей
в могиле, вырытой мной.
Пятница, 27 января – вечер
Похороны состоялись сегодня утром. При ярком солнце. Казалось, что снег нам только приснился. Оставалось всего несколько наледей в темных углах. На пальмах, совсем как в стихотворении, вяло колебались листья.
Я проснулась взволнованная, потому что всю ночь видела плохие сны: за мной гонялся какой-то тип в маске и с топором в руках, с блестящим топором, вроде тех острых блестящих топоров, которыми всего за десять секунд по часам могут вам отсечь и руки и ноги. Я проснулась и рывком села в постели, обливаясь потом, с бешено бьющимся сердцем. Какой ужасный кошмар!
Остаток ночи мне снилось, что я опаздываю в школу, что умираю от желания сделать пи-пи, но у меня ничего не выходит, что я разгуливаю нагишом перед своими хохочущими коллегами. Бесполезно говорить, что, проснувшись после такой ночи, притом что днем перспектива похорон так страшно убитой женщины, ты отнюдь не бурлишь энергией. Зазвонила «Бетти Буп» и сообщила, что сейчас 08.01, пятница, 27 января, я едва не влепила ей оплеуху.
Я простояла десять минут под душем, растираясь освежающим и успокаивающим гелем с лавандой, потом – маска с эфирными маслами, смягчающий крем для ног, четверть часа глубокого дыхания под пение Анастасии и в завершение вспрыскивание дозы вентолина, потому что мне страшно давит грудь. Профилактический антигистаминный препарат, чтобы подавить аллергию, потом мои обычные таблетки плюс три капли ривотрила – снять нарастающую нервозность, мой костюм цвета антрацита, зеленая парка – вот я и готова.
Стивен Безупречный заказал такси. Мы вместе ждали его перед домом, я прижимала воротник парки к щекам, сильный колючий холод, ледяной ветер, был момент, когда я едва не сказала таксисту, чтобы он отвез меня обратно домой, у меня кружилась голова, ни малейшего желания идти за закрытым гробом несчастной Натали, видеть ее плачущего мужа, разговаривать с коллегами, которые действуют мне на нервы, находиться на улице, быть выставленной на всеобщее обозрение, думать, что убийца, может быть, находится среди нас, что его глаза прикованы к моему затылку, а рука в кармане сжимает скальпель и губы кривит улыбка в предвкушении удовольствия.
В такси мы рта не раскрыли, казалось, Стивен нервничал не меньше меня. А таксист был неиссякаем, всю дорогу он засыпал нас увлекательными замечаниями о погоде, об Олимпийских играх, о телепрограммах, о незаконной иммиграции и о Единой Европе, и все это на фоне оглушительной радиопередачи с наложенными аплодисментами. Не выдержав, я спросила, не считает ли он, что ветеринарные пистолеты, выпуливающие ампулы с анестезией, нужно пустить в свободную продажу. Непрерывно чавкая жвачкой, он тщательно взвесил вопрос, а потом проорал: «Ну конечно, черт побери, тогда, если какой-нибудь болван давит вам на психику, то в пару секунд можно заткнуть ему глотку!» Я ответила, что мне нечего возразить.
К счастью, машин было немного. Впервые в жизни я была рада, что так быстро оказалась на кладбище.