Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаю. Обещаем, что будем идти строго по тропе и не станем топтать молодые растения и кусты. Даю вам слово.
– Ты знаешь язык ками, – заметил Тацуми, и это был не вопрос, а утверждение, хотя в его голосе звучало легкое удивление. – Откуда?
– Научилась у монахов, – ответила я. Умолчав, разумеется, о том, что это не вся правда и что я вижу обитателей мира духов – ками, ёкаев, юрэев и других сверхъестественных существ – столько, сколько себя помню. Это одна из радостей (или проклятий) полукровки. Хотя монахи и впрямь кое-чему меня обучали – например, рассказывали, чем отличаются друг от друга мириады духов Ивагото. По всему Ивагото почитались девять великих Ками: Дзинкей, бог милосердия, Дорошин, бог дорог, и так далее. Были и менее могущественные божки, духи природы и стихий. Они обитали повсюду: в земле, на небе и между ними. Никто не знал, сколько в мире ками на самом деле; но о них часто упоминали как о «восьми миллионах богов», и это всех устраивало.
Кроме ками страну населяло огромное множество странных волшебных существ. Например, ёкаи – этих сверхъестественных созданий порой называли монстрами, или бакэмоно. Они умели менять свое обличье и обладали волшебной силой. К ним относились тануки, камаитати и, конечно, кицунэ. Юрэями [27] называли беспокойных духов, обитающих среди смертных, например дзасики-вараси, онрё, убумэ и других. А еще были растения-монстры, охотящиеся на людей, и существа, которые не вписывались ни в одну категорию, поэтому полный список богов, призраков и чудовищ был поистине бесконечен. Но пусть некоторые ёкаи и представляли опасность, а у юрэев были недобрые намерения, все они были жителями Нингенкай, царства смертных, и потому заслуживали уважения.
В отличие от демонов: аманодзяку и жутких существ вроде Ябурамы. Они призывались из ада, из царства зла и порока, и не принадлежали миру смертных.
– Учитель Исао и монахи уважали ками, – продолжила я. – Они старались жить в гармонии со всеми формами жизни. Самые духовно чистые из них могли видеть ками и даже общаться с ними. Наверное, у меня тоже есть к этому способности.
– Так вот почему камаитати тебя послушались?
– Ну… не совсем так. Это я их послушалась.
К кодама присоединился еще один. Затем еще трое ками замерцали между корней, а четвертый появился у костра. Я подняла глаза и увидела десятки крошечных ками, рассевшихся по камням и веткам и наблюдающих за нами сквозь пелену дождя. Воздух вновь наполнился странными звуками – казалось, это шелестят сотни сухих листьев.
Тацуми, заметив, что кодама вокруг становятся все больше, не шелохнулся, но поза у него стала напряженной. Я чувствовала, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не схватить меч.
– Чего они от нас хотят? – спросил он.
– Хм… – Я быстро закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на одном голосе. Речь кодама трудно понять даже при более спокойных обстоятельствах. – Можно помедленнее? – попросила я, подняв руку. – И по очереди, пожалуйста. Когда вы кричите хором, я ничего не понимаю – это все равно что пытаться расслышать каплю в шуме водопада!
Звук, похожий на шум листьев, затих. Кодама, стоявший на камне, шагнул вперед и заговорил тихим голосом, напоминавшим негромкий шелест лепестка, парящего над землей.
– Они хотят знать, ты ли хозяин Камигороши, – сообщила я Тацуми. – И ты ли сегодня убил Киба-саму.
Тацуми сощурился и посмотрел на кодама, наблюдавших за нами с деревьев.
– У меня не было выбора, – признался он спокойным голосом, в котором не слышалось ни хвастовства, ни раскаяния. – Я бы с удовольствием избежал этой битвы. Но тогда Киба-сама убил бы нас обоих.
Кодама вновь оживленно заговорили – казалось, на ветру опять зашелестели тысячи листьев, притом что никакого ветра в помине не было. Наконец, духи замолчали, и трое из них приблизились к костру. Тот ками, что шел посередине, нес за черенок огромный лист, напоминавший знамя, края которого раскачивались из стороны в сторону. И хоть лица у них были крошечные и нечеткие, я поняла, что намечается какое-то торжественное событие. Трое духов подошли к Тацуми и поклонились, а затем кодама, шедший посередине, шагнул вперед и протянул лист убийце демонов.
– Это еще что такое? – настороженно спросил он.
– Это подарок, – изумленно пояснила я, слушая разговоры ками. – Судя по всему, давным-давно Киба-сама пал жертвой голода и жадности, – перевела я рассказ маленьких духов, отдававшийся в ушах легким щекотанием. – И они испортили его до такой степени, что из медведя он превратился в порочное и бессердечное существо. Даже когда он спал, от него исходил запах страха, который пугал всех живых существ. Птицы больше не пели, звери жили в постоянном страхе и не покидали своих убежищ, люди редко заходили в лес. Страх душил землю, но теперь, когда ты убил Киба-саму, здесь все снова оживет.
Тацуми наклонился, осторожно взял лист и поднес его к глазам.
– Лист – это символ того, что теперь ты друг леса, – пояснила я. Листок слабо мерцал в темноте теплым зеленоватым светом. – Если тебе когда-нибудь понадобится помощь ками, прошепчи свою просьбу и пусти лист по ветру. Он донесет твои слова до местных кодама, которые окажут тебе посильную помощь.
Взгляд у Тацуми помрачнел. Он покачал головой.
– Я не могу принять такой подарок, – сказал он, опуская руку. Над головой у меня зашелестели голоса кодама – они все повторяли вопрос, который крутился и у меня на языке.
– Но почему?
– Я убиваю демонов. Такова моя работа. И медведя я убил не из милосердия или доброты, а только ради того, чтобы выжить. Если бы Киба-сама на нас не напал, я бы с радостью оставил его в живых.
– Они все равно просят тебя взять листок, – сообщила я, послушав беседу кодама. – Ты сослужил лесу добрую службу, а ками всегда возвращают долг. – Но Тацуми все стоял в нерешительности, и тогда я добавила уже от себя: – Тацуми-сан, лучше не отказывайся от подарка ками. Они всегда возвращают долг, но никогда не забывают обиду.
Он серьезно кивнул, явно хорошо понимая такую позицию.
– Arigatou gozaimasu [28], - сказал он ближайшему кодама и почтительно опустил голову. – Я не достоин такого подарка, но я приму его.
Крошечный ками поклонился ему в ответ, а потом выпрямился и уплыл восвояси, будто влекомый ветром лепесток. Остальные кодама тоже исчезли, попрятавшись по деревьям, и мы с Тацуми вновь остались одни.
Он пристально поглядел на лист, поблескивающий в темноте, а затем спрятал его в мешочек, под пояс. Брови у него были слегка нахмурены, и я, склонив голову, спросила:
– Что-то не так, Тацуми-сан?
Он покачал головой.
– Нет. Вот только… Этот лист стоило подарить тебе, – произнес он, наконец встретившись со мной взглядом. – Это ты поговорила с камаитати. Ты придумала, как освободить их и сделать так, чтобы они напали на ведьму. Если бы не ты, мы бы погибли.