— А отца вашего и вправду мучила совесть, — задумчиво сказала Апраксина.

— А, бросьте! Это вы своего клиента выгораживаете из благородства. Не было у него никакой совести.

— Нет, Иван, я говорю чистую правду. И очень жаль, что вы так и не встретились с отцом, все могло бы измениться к лучшему…

— Для него или для меня?

— Для обоих.

— Утешаете… Напрасный труд и пустые хлопоты, графина Елизавета Николаевна! Я человек простой и по милости отца малообразованный, мне благородство не по чину, а потому так и запомните: сам умирать буду, а отца не прощу.

— А в Бога вы, конечно, не верите?

— Где был ваш Бог, когда умирала моя мать?

— Если я скажу, что в это время Он ждал ее, раскрыв объятия для страдалицы, сумевшей простить обидчика, вы мне поверите?

Иван помолчал, потом криво усмехнулся.

— А вы знаете… поверю! Мать была юродивая чудачка, доброты несусветной, а Бог ведь таких любит. Или нет?

— Бог всех любит, но каждого по-разному. Вашего отца Он жалеет, а вот такие, как ваша мама, у него ходят в любимцах.

— Отец тоже в Бога не верил, если только тут не перестроился под старых эмигрантов.

— Увы, похоже, что не успел.

— Вот и хорошо!

— Не понимаю?

— Не хочу, чтобы за него кто-нибудь молился.

— А вы не знаете, ваш отец был крещен?

— Никогда не интересовался. Но могу, конечно, у бабушки спросить.

— Спросите!

— Вы думаете, кто-нибудь захочет за него молиться? Сомневаюсь, что есть на земле такой человек.

— Уверена, что хотя бы один такой человек есть.

— Это кто же? Кто-нибудь из его баб, таких же дурочек, как моя мать?

— Да нет, я подумала о себе… Келейно, то есть дома перед иконами, я и сейчас за него молюсь, и с первого дня нашего с ним знакомства молилась.

— Помогло это ему?

— Не знаю… Ваш отец, Ванечка, был, в сущности, очень и очень несчастный человек. Надеюсь, что вы это со временем поймете.

— Не понимаю и не хочу понимать. И не надо вести со мной душеспасительных бесед: я вообще ни к какой идеологии не восприимчив, меня еще в школе закалили.

— Понимаю… Иван, а вы только одно письмо написали отцу — то, что оставили на двери?

— Да. А оно у вас?

— У меня только копия, само письмо уже в полиции.

— Жаль. Похоже, мне не суметь остаться в стороне, как вы считаете?

— Нет, в стороне вам не остаться: есть еще соседи, которым вы представились, когда спрашивали их об отце.

— Черт! Выходит, что он и перед смертью успел еще мне напакостить. Если меня притянут к делу об убийстве, мне навряд ли светит политическое убежище.

— Посмотрим, посмотрим. Кстати, а как же вы все-таки эмигрировали, Ваня? Или отец все же прислал вам вызов?

— Никто мне никакого вызова не присылал, я перебежчик.

— Ого! Ну-ка, расскажите поподробней!

— Меня должны были в армию забрать, и я решил, что одно к одному складывается: мне и отца повидать надо, и в армию идти нет никакой охоты, ну, я и решил бежать.

— Как же вам удалось перейти границу и где?

— В Карелии. Я не один был, а с дружком. Сиганули ночью вплавь через границу по Вуоксе, это там река такая, прямо границу пересекает, а на том берегу нас ждал финн с машиной. Напарник мой был фарцовщик…

— Кто-кто он был?

— Фарцовщик — это человек, который незаконно торгует с иностранцами на территории СССР. Он постоянно крутил какие-то дела с финскими туристами, а потом подкопил валюты и решил на Запад перебираться; знакомый финн ему за водку и проложил весь маршрут.

Встретил нас уже в Хельсинки и отвез к самой границе со Швецией. Там у него были свои люди на границе, нас даже не остановили. В Швеции мы сдались властям, и я сразу заявил, что у меня отец живет в Германии, в Западном Берлине. Сначала из-за этого получилась задержка — я ведь не знал, что отец уже успел в Мюнхен перебраться. Но потом все выяснилось, мне даже адрес отца дали и посоветовали позвонить или написать ему, чтобы он начал хлопотать о моем въезде в Германию. Ну я, конечно, время терять не стал, да и унижаться не хотел и просто перебрался в Германию на пароме. После перехода советской границы этот нелегальный переход показался мне приятной морской прогулкой.

— Вы рисковали. Если бы вас задержали на пароме, могли бы быть неприятности. Не проще ли было все-таки попросить у отца вызов?

— Я же сказал — не хотел унижаться! Я собирался встретиться с ним и просто потребовать помощи на первое время. Понимаете?

— Да я-то понимаю вас. Но, к сожалению, все это может сыграть против вас во время следствия. Не каждый следователь захочет разбираться во всех этих сложностях: вы заявляете шведским властям, что хотите попасть к отцу в Германию, но вы не желаете просить его о вызове. Вы его ненавидите, но не собираетесь ему мстить.

— Непостижимые тайны русской души?

— Вот-вот, они самые… Но вам повезло, что ваш отец обратился ко мне за помощью: я постараюсь распутать весь этот узел противоречий одним простым и древним способом.

— И как же вы его разрубите?

— Очень просто — найду убийцу вашего отца.

— Сумеете?

— А почему бы и нет? Обычно мне это удается. И это единственное, что может снять с вас все подозрения. Вот вам моя визитная карточка: я не думаю, что вас могут арестовать, не посоветовавшись со мной, но мало ли… Если такое, не дай Бог, случится, запомните: вы не должны ни с кем разговаривать, просто отдайте следователю мою визитную карточку и скажите, что вы уже договорились со мной о том, что я буду вашей переводчицей и консультантом на всех допросах, а также найму для вас адвоката. Я ничего не скрываю от вас, Иван, и надеюсь на ваш здравый смысл и выдержку. Ничего без меня не предпринимайте, хорошо? Считайте, что отец оставил меня вам в наследство, и пусть это будет… Хотя подождите-ка! Вот голова садовая — чуть не забыла самое главное! — Апраксина достала из сумки кошелек. — У вас, надо думать, своего счета в банке пока еще нет?

— Естественно! — пожал плечами Иван.

— Жаль, а то бы я вам просто выписала чек.

Я вам должна пятьсот марок, а у меня при себе… Да, всего лишь полтораста марок.

— Что это еще за деньги, и почему вы мне их предлагаете? — спросил Иван, не притрагиваясь к деньгам.

— Я же вам с самого начала представилась как частный детектив, нанятый вашим отцом для поисков возможного убийцы. В связи с его смертью моя задача не изменилась, только вместо потенциального убийцы я буду искать настоящего, за что мне будут платить баварские налогоплательщики. Так что отцовский задаток я по совести должна вернуть вам. Вот вам и наследство! Маленькое, но вполне законное.