занимался расследованием, ты понимаешь, что произошло бы?

– И что же?

– Сразу стало бы очевидно, что им грозит разоблачение. Ты оказался бы перед комитетом конгресса и рассказал бы всей стране то, что эти люди очень хотят скрыть.

– Такая мысль мне в голову не приходила, – признался Джон.

– Потому что тебе плевать на политику, но я в силу моего положения не могу так поступать. – Роберт немного помолчал. – Подожди, Джон…

– Что?

– Я получаю информацию по телексу, и в ней упоминается твое имя.

– И что там говорится?

Роберт ответил после того, как прочитал статью.

– Ладно, очень умно с их стороны. Они пишут, что анонимные источники сообщают, что на тебя напали бандиты из мексиканского картеля, высокопоставленные члены которого оказались в тюрьме из-за твоего вмешательства, – и якобы они там уже три месяца после попытки проникновения на военную базу в Техасе и рекрутирования солдат для распространения наркотиков в США.

– Анонимные источники? – переспросил Джон.

– Сообщение появится в Сети через несколько минут. Тролли подхватят новость, люди начнут ее интерпретировать. К тому времени, когда они закончат, половина страны будет считать, что ты пытался застрелиться при помощи автомата.

– И где правда?

– Ее нет. Социальные сети не имеют никакого отношения к правде. Речь идет о зарабатывании огромных денег на рекламе, которая пытается продавать всякое дерьмо, абсолютно ненужное людям. А отвратительным побочным продуктом является то, что они предоставляют глобальную площадку для худших элементов общества. В результате «правдой» становится то, в чем ты способен убедить людей. Именно об этом писал Оруэлл.

– В таком случае как же выживает страна?

– Хочешь знать правду, Джон? Если многое не изменится, я не уверен, что мы выживем – во всяком случае, как свободное общество, к которому все стремятся.

– Спасибо за зажигательные речи, Бобби. Мне они сейчас просто необходимы.

– Ты сам напросился. И я не намерен тебе лгать. А что ты собираешься делать дальше?

– Я работаю над расследованием не один. Помнишь, я рассказывал тебе про Этли Пайн?

– Да. ФБР. Ты о ней очень высокого мнения.

– Она сейчас в отпуске, расследует некоторые обстоятельства своего прошлого; ее дело оказалось связанным с моим через семью Винченцо. – И он рассказал брату о том, как Этли Пайн действовала в пентхаусе под прикрытием и как ее похитили, оставили рядом с мертвой женщиной и едва не убили.

– И в центре событий оказалась Линдси Аксильрод?

– Складывается впечатление, что именно она подставила Пайн. Линдси исчезла, – закончил Джон.

– Дай мне адрес пентхауса, – попросил Роберт.

– Зачем? Что ты собираешься делать?

– Не спрашивай. И не беспокойся, там не останется моих отпечатков, – заверил брат.

– Ты уж постарайся.

– Вы с Пайн будете оставаться мишенями до тех пор, пока не прекратите расследование.

– Мы стали мишенями с того момента, как начали службу, – проворчал Джон.

– Тут совсем другое дело.

– Только не для меня.

– Будь осторожен, – попросил Роберт.

– Как и ты. Я уже говорил, мне совсем не хотелось вовлекать тебя в эту историю.

– Узы кровного родства сильнее всего остального, Джон. Во всяком случае, так должно быть. Просто постараемся не пролить нашей крови.

Джон Пуллер подумал о схватке в своей квартире.

– Это легче сказать, чем сделать, Роберт.

Глава 36

– Линда Холден-Брайант? – произнесла Пайн в телефонную трубку.

Она сидела вместе с Блюм в машине возле дома Дуга Беннета.

– Дуг рассказал тебе о ней? – спросил Лайнберри.

– Да, – резко ответила Этли.

– Почему он ее упомянул?

– Проклятье, почему ты молчал о ней все это время? – с обидой спросила она.

– Говорить о ней не было никаких причин.

– На то было множество причин, – возразила Пайн.

– Почему?

– Вы были обручены?

– Ну-да, – подтвердил Лайнберри. – В течение некоторого времени.

– Жили вместе?

– Да, в Нью-Йорке.

– Почему вы разошлись?

– А тебе зачем знать, Этли?

– Я думаю, это очевидно, Джек, разве не так? – резко сказала Пайн. – На самом деле в тот момент, когда ты сказал мне про Беннета, тебе пришло в голову, что ее имя обязательно всплывет. Быть может, ты подумал, что «кротом» могла быть она…

Он раскашлялся, но на сей раз это не произвело на Пайн впечатления.

– Тебе следовало бы больше мне доверять – и как только такая мысль пришла тебе в голову? – сказал Джек, когда приступ кашля закончился.

– Ты когда-нибудь говорил с ней о своей работе?

– Конечно, нет. Никогда!

– А ты работал дома?

– Вероятно, иногда такое случалось.

– Но тогда не было смартфонов, компьютеров и интернета. Как ты мог работать из дома?

– Я использовал телефон. Защищенную линию.

– Что-то еще?

– Писал докладные записки. Иногда меня навещали разные люди.

– Линда в такие моменты была дома?

– Не всегда.

– Но такое бывало?

– Некоторые встречи приходилось проводить в кратчайшие сроки, поздно вечером. Ты считаешь, что мне следовало выставлять ее в ночной рубашке на улицу?

– Ты уверен, что она спала?

– Этли…

– Уверен, что она никогда не заглядывала в твой портфель, не подслушивала телефонные разговоры и не следила за тобой, чтобы выяснить, куда ты направляешься? – нетерпеливо спросила Пайн.

– Она знала, что я работал на правительство. И знала, что это… тайна.

– Но ты ей доверял?

– Конечно, доверял, однако делал все в соответствии с протоколом. И я не хотел подвергнуть ее опасности, ведь она могла случайно узнать, чем я занимался.

– Возможно, это не имело никакого отношения к случайности, – сказала Пайн. – Поэтому я спрошу еще раз: почему ты с ней порвал?

Лайнберри не стал отвечать сразу. Этли показалось, что она даже по телефону слышит учащенное биение его сердца; ей казалось, будто ритмы их сердцебиений совпадают. Она посмотрела на Блюм, которая не сводила с нее пристального взгляда.

– Джек?

– Она узнала о том… что произошло.

– Ты о чем? – нетерпеливо спросила Пайн.

– Обо мне и Аманде.

– Как?

– Я так и не понял. Но она задала мне прямой вопрос.

– Джек, если она узнала, значит, предприняла для этого ряд шагов. Например, следила за тобой.

– Я вел себя предусмотрительно.

– К дьяволу предусмотрительность, – рявкнула Пайн. – Очевидно, что она тебе не помогла.

Снова наступило молчание.

– Линда знала, что моя мать была беременна? – уже спокойнее спросила Этли. – И что ты – отец?

Лайнберри молчал.

– Джек, я должна знать. И тебе известна причина. Только так мы можем выяснить, что случилось с Мерси. Я уже говорила тебе это, когда навещала тебя в больнице. Мы должны сделать все вместе.

– Знала, – наконец ответил Лайнберри.

– И знала о личности моей матери?

– Да.

– Они когда-нибудь встречались?

– Насколько мне известно, нет. Во всяком случае, твоя мать никогда об этом не упоминала.

– Если Линда не говорила, кто она такая, моя мать могла и не понять, с кем она встречалась.

– Ну… да, – запинаясь, сказал Лайнберри.

– Ты ведь понимаешь, что это может означать, Джек.

– Она не была источником утечки, Этли. Она просто не могла.

– Ты не знаешь наверняка, – не унималась Пайн. – И, с моей точки зрения, именно Линда кажется самым вероятным «кротом». У нее был мотив натравить Винченцо на мою семью.

– Но как она вообще могла знать о Винченцо?

– Разве тогда все не отображалось в документах? После произведенных арестов?

– Ну да.

– И ты хочешь сказать, что Линда настолько не замечала, как тебе приходится зарабатывать на жизнь, что не могла связать воедино