специальных методов расследования, сбор персональных данных конкретных лиц и обмен этой информацией, составление списков для контроля или баз данных и работа с ними, а также мониторинг, блокировка и регулирование работы веб-сайтов. Помимо этого, в ряде государств используются такие меры, как ограничение свободы (например, в форме домашнего ареста, ограничения зоны передвижения или распоряжения о надзоре), а также замораживание активов лиц, подозреваемых в причастности к деятельности ИБТ[108]. Сегодня государства уделяют все большее внимание сбору доказательств против возвращающихся ИБТ и судебному преследованию этих лиц.

Почти все эти меры реагирования на потенциальную угрозу, которую представляют ИБТ и возвращенцы, подразумевают существенное посягательство на целый ряд прав человека. В связи с этим любые подобные меры должны тщательно прорабатываться с точки зрения соблюдения соответствующих международно-правовых норм. То, что иногда называют «более мягки» подходом (по сравнению с ограничительными мерами, направленными на предотвращение поездок и вербовки ИБТ) – например, меры по предупреждению насильственного экстремизма и радикализации, ведущих к терроризму, и по противодействию этим явлениям – в определенных обстоятельствах тоже вызывают серьезную обеспокоенность относительно их последствий для таких прав, как свобода мысли, совести, религии или убеждений, выражения мнения; право на неприкосновенность частной жизни и право на равенство[109].

В следующем разделе более подробно рассматриваются последствия для прав человека некоторых из мер реагирования, упомянутых выше, и предлагаются рекомендации и подкрепляющие их аналитические материалы по вопросам соблюдения прав человека при противодействии потенциальным угрозам и вызовам, создаваемым ИБТ.

3. Рекомендации и анализ: противодействие феномену ИБТ и связанным с ним вызовам в контексте прав человека

3.1. Законы и стратегии в отношении ИБТ: рекомендации по содержанию и сфере действия и вопрос определения терминов

Рекомендации

Государствам-участникам ОБСЕ следует:

– тщательно прорабатывать предусмотренные законодательством и политикой меры в отношении ИБТ, ограничивать сферу действия этих мер и обеспечивать, чтобы реагирование строилось вокруг поведения конкретных лиц и было четко определено законом;

– принять законодательные положения, основанные на определении терроризма в соответствии с подходом Резолюции Совета Безопасности ООН 1566 (2004), и ввести в правовую базу составы преступлений, отражающие деяния, которые подпадают под действие международных конвенций и протоколов, посвященных проблеме терроризма;

– избегать использования в законах, стратегиях и практике нечетких или неоднозначных терминов (таких, как «экстремизм»), которые могут толковаться произвольно, в отрыве от конкретных форм поведения с применением насилия или подстрекательства к насилию; обеспечить, чтобы процедура квалификации отдельных групп или отдельных лиц в качестве террористических субъектов соответствовала стандартам надлежащей правовой процедуры;

– различать «деятельность иностранных боевиков-террористов» и участие в вооруженных конфликтах в соответствии с международным гуманитарным правом (МГП), применять и толковать меры в отношении ИБТ в соответствии с более широкими правовыми нормами, включая МГП, и таким образом, который не подрывает эти правовые рамки;

– предоставлять надлежащие гарантии защиты для правомерной деятельности – такой, как правозащитная и гуманитарная работа (в том числе осуществляемая женскими группами и организациями) – и, в частности, не применять в отношении гуманитарной деятельности в зонах конфликта ограничения, направленные на противодействие ИБТ.

«Иностранный», «боевик», «террорист»?

Использование нечетких и неопределенных по своему охвату терминов ставит под удар основополагающий принцип законности и однозначности норм права. При том, что в связи с принципами nullum crimen sine lege (нет преступления без предусматривающего его закона) и nulla poena sine lege (нет наказания без закона)[110] действуют особенно строгие требования (данные принципы рассматриваются в разделе 3.3, посвященном вопросам уголовного законодательства), все ограничения прав – например, допустимые ограничения свободы выражения мнения, свободы объединений или неприкосновенности частной жизни – должны быть основаны на четких положениях закона.

Использование термина «иностранные боевики-террористы» вызывает многочисленные вопросы с точки зрения прав человека, и это побудило некоторые организации выступить с призывом к пересмотру подхода к определению этого термина, указывая на неустранимые риски, связанные со сферой охвата этого обозначения. Повод для споров и неоднозначных толкований дает каждый из компонентов этого термина:

Резолюция СБ ООН 2178 (2014) связывает термин «иностранный» с лицами, которые «отправляются в государство, не являющееся государством их проживания или гражданства». Тем не менее, этот термин оставляет значительное пространство для толкования. В соответствии с базовыми принципами международного права лица, имеющие двойное гражданство или значимые личные, социальные, культурные и семейные связи с государствами, формально не являющимися государством их гражданства или проживания, не должны рассматриваться в качестве «иностранцев» в этом контексте, если они совершают поездки в государства, с которыми имеют соответствующие связи[111].

Факт отсутствия согласованного на международном уровне определения терминов «террорист» и «терроризм» оставляет широкое пространство для разнообразных и далеко идущих толкований этих терминов национальными властями и увеличивает возможности для злоупотреблений при осуществлении Резолюции СБ ООН 2178[112]. Широкие и нечеткие определения терроризма неоднократно подвергались критике со стороны судов и других органов по правам человека как нарушающие принцип законности, а также различные права[113]. Когда речь заходит об ИБТ, опасения лица увеличиваются по причине добавления других смежных понятий, тоже отличающихся нечеткостью.

Обычно положения об «иностранных боевиках-террористах» касаются поездок с целью оказания поддержки «террористическим организациям» и группам; при этом вопрос о том, как и кто квалифицирует эти организации и группы таким образом, не рассматривается. Судя по всему, ситуация не ограничивается поездками с целью присоединиться или оказать поддержку группам, которые конкретным образом определены как «террористические» или внесены в соответствующие списки Организацией Объединенных Наций или такими региональными структурами, как Европейский союз. Вполне возможно, что сужение значения данного термина в соответствии с подобными решениями международных структур по крайней мере способствовало бы уменьшению пространства для злоупотреблений, хотя и не устранило бы его полностью, поскольку сами процедуры составления списков террористических организаций критиковались за их политизированность и произвольный характер[114]. Когда конкретные лица квалифицируются как ИБТ в соответствии с национальными списками террористических организаций, возникают аналогичные опасения, связанные с вопросом о том, как происходит присвоение такого статуса и какие гарантии защиты прав человека существуют в