«Уважаемый Джеймс! (Милгрэм обращается к годовалому ребенку.)

Согласны ли Вы с анализом детского непослушания, который обсуждается на странице 208 моей книги «Подчинение власти»? Скоро Вы станете достаточно большим для того, чтобы узнать об этом и преподать урок своим родителям.

С наилучшими пожеланиями, Стэнли Милгрэм» (архив Стэнли Милгрэма, Библиотека Йельского университета, 26 февраля 1981 г.).

CUNY: ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ, 1980-1984

В 1980 году Милгрэм получил звание почетного профессора психологии в CUNY. Флоренс Денмарк, отвечавший в CUNY за вопросы подготовки психологических программ, прохождение которых было необходимо для получения степени доктора философии, был инициатором выдвижения Милгрэма на это звание в 1974 году, однако возможность финансировать это назначение появилась у Центра только в 1980 году.

В том же году, но несколько позднее — 17 мая — Стэнли пережил обширный сердечный приступ. Это был первый из ряда приступов, которые пришлось испытать Милгрэму в течение последующих пяти лет. Ко времени четвертого приступа его сердце уже было в состоянии перекачивать только 17 % от нормального объема крови. Это было трудное и опасное время в жизни Милгрэма. После первого же приступа Милгрэм понял, что этим дело не ограничится. Ему не была показана обводная хирургия. Рассматривался вопрос о вживлении сердечного трансплантата, однако, взвесив все «за» и «против», Стэнли отказался от операции. У него оставалось не очень много сил, кроме того, предписанное ему медикаментозное лечение сильно его утомляло.

Откуда же Милгрэм черпал ту стойкость, которая позволила ему продержаться в течение пяти тяжелых лет? Мне кажется, что сила духа Милгрэма исходила из трех источников. Во-первых и прежде всего, с ним была постоянная поддержка и забота Саши. Стэнли отдал ей должное в предновогоднем послании, которое он написал своим друзьям в декабре 1984 года: «Любой человек, узнавший о том, что я пережил, сказал бы, что это было ужасно, но дело не только в этом. Превратности судьбы несут свои прозрения. Пока я находился в больнице, Саша каждый день проезжала 66 миль, чтобы дать мне свою любовь и оказать поддержку. Были ли кому-нибудь еще на свете дарованы столь сильная любовь и преданность? Как остро ощущаются такие вещи в дни испытаний».

Вторым источником силы Милгрэма была его работа. Он старался жить и работать как всегда, по возможности входя во все детали повседневной университетской жизни. Как сказал мне коллега Милгрэма, Ирвин Катц: «Меня всегда поражало то, как он справлялся со своей болезнью… Я никогда не встречал в жизни человека, которому удалось бы столь достойно выдержать подобное испытание, пройти через похожий опыт. Понимаете, некоторые люди сдаются, некоторые замыкаются в себе или начинают вести себя пассивно. Он остался со своей работой, своими студентами, сохранил интерес к внешнему миру и к другим людям».

Третий источник стойкости Милгрэма заключался, пожалуй в том, что Милгрэм начал более углубленно заниматься иудаизмом. Стэнли всегда было присуще острое чувство своей принадлежности к еврейской расе. Но именно в те последние несколько лет, о которых идет речь, он раздвинул рамки того, что можно охарактеризовать просто как культурную принадлежность, и стал более глубоко интересоваться религиозными и духовными аспектами иудаизма. Эти чувства пришли к Милгрэму в результате его общения с рабби Ави Вейссом, активным членом современной ортодоксальной конгрегации в Ривердейле. Все упрочающаяся связь Милгрэма с его еврейскими корнями отражена в чудесном рассказе для детей, который Милгрэм написал в 1983 году и о котором он с удовольствием говорил с некоторыми из своих коллег и студентов. Рассказ назывался так: «Когда мальчик становится мужчиной». В нем повествуется о том, как один двенадцатилетний еврейский мальчик решил не участвовать в обряде Бар-мицва. Случайная встреча с русским евреем, который был вынужден покинуть свою страну из-за существующих там ограничений на изучение и соблюдение законов иудаизма, побуждает мальчика изменить свое мнение и ощутить большее уважение к еврейским традициям.

А вот как завершил Стэнли свое предновогоднее письмо, которое они с Сашей отправили друзьям в декабре 1983 года:

«Вот мы и вернулись в Ривердейл. Мы благодарны этому году за то, что он был добр к нам, и думаем о том, что ждет нас в будущем. Иногда на ум приходит коротенькая хасидская песенка На иврите она состоит всего из 10 слов, но в переводе на английский стала гораздо длиннее. Эта песенка хорошо подходит для этого времени года:

Днем 20 декабря 1984 года Стэнли присутствовал на успешной устной защите докторской диссертации его студенткой, Кристианой Тэйлор. После заседания комитета по присуждению докторских степеней Милгрэм сказал Ирвину Катцу, также члену комитета, что он неважно себя чувствует. Поэтому Катц проводил Милгрэма на железнодорожную станцию Гранд Сентрал и настоял на том, чтобы сопровождать его в пути до Ривердейла. В течение получасовой поездки на поезде Милгрэм развлекал Катца забавными историями. Ирвин Катц убежден, что Милгрэм делал это не только для того, чтобы самому отвлечься от своего физического состояния, но и для того, чтобы Катц чувствовал себя спокойнее. На станции в Ривердейле их встречала Саша, которая тут же отвезла их на автомобиле в пресвитерианскую больницу. Когда они вошли в приемный покой отделения скорой помощи, Милгрэм подошел к регистрационной стойке и сказал: «Меня зовут Стэнли Милгрэм. Вот мое удостоверение личности. По-моему, у меня случился пятый сердечный приступ». Через полчаса Милгрэм умер.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

НАСЛЕДИЕ СТЭНЛИ МИЛГРЭМА

Стэнли Милгрэму был всего 51 год, когда он умер, но он оставил богатое наследие. Его работа по подчинению олицетворяла собою то, что Аронсон и Карлсмит (1968) назвали экспериментальным реализмом, то есть настолько убедительную и притягательную экспериментальную ситуацию, что участники этого эксперимента не в состоянии были реагировать на него с разумной степенью отстраненности, тем самым способствуя повышению внутренней значимости результатов эксперимента. По прошествии более чем тридцати лет работа по подчинению остается непревзойденным и прекрасным образцом творческого применения экспериментального реализма для целей решения проблемы, имеющей глубокое социальное и моральное значение. Трудно найти другую научную работу, которая бы вызвала столько продуктивных споров в научных кругах и в обществе в целом, сколько вызвали исследования подчинения, проведенные Стэнли. Эта работа явилась вкладом в понимание ролевого участия, в противовес полемике о заблуждениях, в социальную психологию психологического эксперимента, независимо от того, точно ли передает концепция «банальности зла» Арендта сущность Холокоста, и, конечно, в этику исследований. Что касается последнего пункта, то полемика по вопросам этики принесла практическую пользу, состоящую в том, что в настоящее время исследователи более внимательно относятся к благополучию участников их экспериментов, чем это было принято в прошлом.