— Карл! — В лицо ударил жар. — О чем ты думаешь, вообще?!

— А о чем мне думать, когда ребенка нет в постели в положенный час? — попробовал пошутить тот. — Первое, что напрашивается: он в какой-то другой постели.

По крошечному огоньку Клаус понял, как сильно у отца трясутся руки.

— Не знал, что ты куришь. — Мальчишка убрал рации и фонарик в ящик. — На территории университета подобное безобразие запрещено. А еще преподаватель!

— Кто бы говорил. — Карл сдвинулся в сторону и сбил столбик пепла в рассекреченную пепельницу. — Повторяю вопрос: где тебя носило? Не ответишь, доконаю лекциями о том, откуда берутся дети.

— Скажи прямо «о сексе», и покончим с этим.

Лучший способ побороть смущение — поделиться им. Клаус прекрасно понимал: несмотря на возраст и жизненный опыт, отец ни за что на свете не станет всерьез развивать щекотливую тему. Он скорее дождется, пока будет по-настоящему поздно и пробубнит что-нибудь невнятное с умным видом. Оставалось загадкой, как со своей махровой застенчивостью в некоторых моментах Карл в принципе стал отцом. Случайно, наверное.

— То есть, нам, правда, пора поговорить об этом? — робко уточнил тот.

— Не пора, — успокоил Клаус. — Но если ты настаиваешь…

— Нет! — Карл закашлялся.

— Ты сам хотел, чтобы у меня появились друзья, — продолжил мальчишка. — Вот они и появились. Ребятам срочно понадобилась помощь. Ничего особенного. Они любят учиться. Чтобы днем не выглядеть дураками, устроили себе «внеклассные занятия». Заметь, с сексом никак не связанные.

— Верится с трудом, но, похоже, выбор невелик, — вздохнул он.

Карл открыл форточку.

— Теперь встречный вопрос, — улыбнулся Клаус. — Чего подскочил не свет не заря?

— Просто так, — он отвернулся.

— Не умеешь врать, не пробуй, — насторожился мальчишка. — Что случилось?

— Дедушка наш пропал. — Карл оперся о подоконник и взглянул вниз. — Весь санаторий его ищет. С ног сбились. Безрезультатно. Я билет взял, полечу туда.

— Не спеши, — посоветовал он. — Есть у меня идейка одна.

Клаус откопал среди бумаг свое зеркальце.

— Сэр Джулиус Коллоу, — приказал он холодному стеклу.

— Разве так можно? — Карл побледнел и попытался выхватить у сына зеркальце.

— Можно, — увернувшись, сообщил мальчишка. — Я из-за него чуть контрольную не провалил.

На самом деле сердце Клауса колотилось, как сумасшедшее. Мастер Тени или нет, бодрствовать круглыми сутками Коллоу тоже не в состоянии. Но разъедающему страху мальчишка без колебаний предпочел решительные действия. Дедушка стоил того, чтобы ради него разок взбесить будущего господина.

По ту сторону возник кабинет. Однако, кроме пустого кресла, Клаус не увидел ничего.

— Сэр? — неуверенно спросил он.

В ответ донеслось сосредоточенное сопение и мышиная возня.

— Это я, сокрофище мое! — Над столом мелькнули кончики пальцев. — Я на полю. Тут фысоко. Не забраться.

— Дедушка? Ты что?.. Прыгаешь? — Он жестом поманил отца к себе.

— Щас, — отозвался Отто.

Гоблин, кряхтя, открыл ящики один за одним и взобрался по ним, как по лесенке.

— Мы вас потеряли, — признался Карл.

— Простите, не подумаль, родные мои, — виновато потупился старичок. — У меня фсе хорошо.

— Что ты там делаешь? Где Сэр Коллоу? — Клаус поставил зеркальце на стул и сел на пол.

— Дшулиус спит, как зайчик. — Отто сложил руки на груди и немедленно провалился куда-то по самую шею.

— Дедушка!

— Шшш! Разбудите! — зашипел гоблин, выбираясь из ящика, и добавил, ни к кому не обращаясь: — Ну и бардак он тут разфель. Зачем ему феселенький надуфной матрас?

Клаус ровным счетом ничего не понимал.

— Загоняль ефо софсем, — продолжил Отто, крепко держась за край стола. — Если очень нушен, потерпи до утра.

— Нам ты нужен, — перебил мальчишка. — Почему из санатория сбежал?

— Дшулиус забраль, — пояснил гоблин. — Попросиль помощи, я, естестфенно, соглясилься. Умеет просить фаш Мастер. Фот, пока деля не закончу, буду тут отдыхать.

— Вы уверены, что это… приемлемо? — вклинился Карл.

— Не фольнуйся, мой мальчик, — улыбнулся тот. — За мной так еще нигде не ухашифали. Хфатит больтать. Не хочу зльоупотреблять гостеприимстфом.

Гоблин помахал рукой, и изображение пропало.

— Все страньше и страньше. — Карл заразительно зевнул. — Сначала он начинает воспитывать тебя, потом крадет нашего дедушку…

— Он — Танцор. — Клаус стащил ботинки. — Своего дедушки у него нет. Пусть хоть с нашим повозится. Тем более, если получается. Отто кажется счастливым.

— Но вы же мои, — утрированно жалобно возразил тот.

— Твои, конечно. — Мальчишка доковылял до кровати и упал на подушку. — Не дай мне проспать пары…

Сознание выключилось, словно кто-то дернул рубильник.

Карл потушил сигарету, закрыл окно и неслышно вышел в коридор.

Эмьюз честно пыталась рассказывать о химерах друзьям, но никто не верил. Лют, естественно, ничего не подтверждала и не опровергала. Тень заняла выжидательную позицию и наблюдала, как ее пара зарабатывает репутацию сумасшедшей. Дэн и Бэн только подлили масла в огонь, превратив все в шутку. Мальчишки таскали с собой повсюду лампу с нарисованной мордочкой и вели себя так, словно она тоже участвует в диалоге.

— Посуди сама, Варлоу, — в сотый раз повторила Урд. — Если все работает на невидимых хомяках, наш факультет впору расформировывать! Нас не учат пляскам с бубном и заклинанию духов. А бедолаги технологи, которых мы обзываем чайниками, вообще впустую тратят пять лет жизни и неизвестно чем занимаются дальше. Я без пяти минут военный инженер, а не ведьма. Не знаю, чего ты наелась, но, может, имеет смысл сдать анализ крови? Таких лохматых глюков на ровном месте не бывает.

— Верить в сказки здорово, Эмьюз. — Клер, как всегда, старалась всеми силами сгладить острые углы. — Некоторые из них даже иногда оказываются правдой, но только те, которые вписываются в реальность. Если хочешь, я покажу весь процесс, как из болванки получается палочка. В нем нет ничего удивительного или волшебного, прости. Мне так жаль.

— Но-но! — прикрикнул Бэн, зажимая лампе воображаемые уши. — У нее тонкая душевная организация!

— Вы не понимаете… — пробормотала Тень.

Слух о том, что Леди Варлоу сошла с ума, облетел университет быстрее, чем девочка примирилась с этим. Незнакомые студенты тихонько хихикали ей в спину, кто-то показывал пальцем, однако никому не хватало смелости потешаться открыто. Даже без знаков отличия форма Танцора внушала страх.