Ах, ну да, Лялька его бросила. А самому недосуг.

— Эта Ангелина до того, как поступить в свою мерзкую газетенку, какое-то время была без работы. Ну, не требовался ее диплом никому, что было делать!.. Так вот в этот промежуток она работала… — Вешенков нагло замолчал в самом интересном месте, заставив Валеру понервничать, потом закончил односложно и без лишних комментариев: — Инструктором по стрельбе в местном клубе РОСТО.

Валера тут же заскучал, испустив тоскливый вздох.

Неужели он ошибся с Калининой, а?! Неужели все так, как говорит Вешенков? Наверное, все именно так, Артур редко когда ошибался…

— Что теперь? — кисло поинтересовался Валера, поднимаясь следом за Вешенковым и топая за ним в коридор. — Ангелину эту разрабатывать?

— А как ты хотел?! Конечно! Вызывай, допрашивай, выясняй, где она была в то время, когда был убит Калинин, когда было совершено нападение на Матвеева, когда была отключена система жизнеобеспечения в больнице! Все выясняй, дорогой! Работай, работай, я же не могу один разорваться!..

Валера очень хотел спросить, чем таким важным собрался заниматься сейчас его шеф, но сдержался. Судя по тому, как тот нервно комкал свитер и пихал его в пакет, а еще по тому, с какой тщательностью причесывался перед тем, как выйти из кабинета, тот намеревался нанести визит своей жене, которая вдруг взбунтовалась и бросила его.

— Да, Валер, — окликнул его Артур Всеволодович.

Они только-только вышли из отделения, только успели подойти каждый к своей машине и даже двери успели пооткрывать, когда Вешенков вдруг что-то вспомнил и окликнул его.

Уж лучше бы он этого не делал никогда! Валера едва не выругался, услышав, как старший наставник вкрадчиво так, но с заметной угрозой в голосе его предупреждает:

— Не вздумай оставить мое задание на потом, милый. Не вздумай первоочередно пускать в разработку свою Калинину! Сказано заниматься Кожиной, значит, занимайся!

— Понял, — промямлил Валера, набычившись. — А как же быть с Калининой, Артур Всеволодович? Что-то вот беспокоит меня в ней, понять не могу.

— Бюст тебя ее шикарный беспокоит, солнце мое! Бюст, а еще коленки! Ох, уж… — Он хотел было добавить что-то еще, но в последний момент передумал, глянул на насупившегося коллегу и чуть смягчился: — Ладно, не кручинься. Допроси Кожину, а потом приступай к своей Калининой. Что я зверь, что ли! Да, и не забудь потом снять показания с Соловьевой. Она в ночь покушения на Матвеева пыталась дозвониться до Ангелины этой, и все бесполезно. Живут вроде бы вместе с Антоном, а ее нет дома ночью. Не находишь это странным?..

У Валеры на языке вертелось с десяток возражений, но озвучивать их он не стал. С какой стати, если Вешенков уже все решил? Если решил, то возражениям рад не будет, лишь озвереет окончательно и вообще с дела снимет, передав его кому-нибудь другому. А Валере не хотелось. Ему хотелось дотянуть дело до победного финала. Только попробуй тут, если начальник забычился, отстаивая свою точку зрения. Если вместо одного подозреваемого по делу сразу три, и причем все женщины! И разобраться, делили ли они втроем одного мужика или нет и мог кто-то четвертый извне перепутать им все карты, ох, как сложно! Это вам не бандюги со стволами и желанием жить по понятиям. Это вам не грабители и не аферисты. Это женщины! Сразу три! И одна краше другой, и всех будто бы жалко, и всем как будто бы веришь…

Но одна из этих троих непременно преступница! Непременно! Здесь Валера мог запросто съесть свою новенькую кепку из джинсы. Он это чуял всеми своими ментовскими потрохами. И даже чувствовал, если честно, что этой преступницей должна непременно оказаться Инга Калинина, но…

Но как сердцу, так и начальству не прикажешь! Им виднее. Они сверху.

Что же, Ангелина так Ангелина. Поедет к ней. Потом к Соловьевой. Ну а Калинину он оставит на десерт и посмакует, еще и Вешенкова угостит, бог даст!

Алиса сидела за своим обеденным столом и с остервенением вгрызалась ложкой в торт, который ей принес Юра. Почему с остервенением? Да потому, что он принес его, а сам ушел. Почему ушел? Да потому, что, отпросившись со службы и явившись к ней при полном параде: в костюме, новеньких ботинках, с букетом, с тортом и шампанским, — он застал ее замарашкой. Замарашкой в старых шортах и футболке. С прилипшими ко лбу и затылку взмокшими волосами. Без макияжа, без парадной одежды и соответствующего настроения…

Юра застал ее дома в самый разгар уборки. Как вошел и увидел ее ползающую по полу с тряпкой, так и остолбенел.

— Алиса! — возмущенным тенором воскликнул Юра, глянув на часы. — Но мы же договорились!

— Договорились? О чем?

Роль лгуньи давалась ей нелегко. Конечно же, она помнила и про загс, и про его предложение, которое он повторял с интервалом минут в двадцать. И про самое главное его обещание даже помнила, что они станут жить с ним долго и счастливо и… ну и так далее.

Помнить-то помнила, да вот хотела ли?

Этим вопросом она задавалась ночью, поутру, проснувшись и проводив его на работу. Дальше задавалась этим вопросом все то время, пока общалась и ехала с Вешенковым в больницу.

Ответа у нее не находилось.

И вот потом-то все и случилось…

Потом, когда она стала украдкой целовать бесчувственного Матвеева, млея от восторга и небывалого наслаждения. Потом, когда Вешенков ни с чего вдруг поделился с ней своими соображениями насчет Ангелины. Потом, когда она вернулась домой, заперлась на все замки, уселась на свой диван с ногами и закрыла глаза, все предшествующее вспоминая, Алиса и поняла самое главное…

Она не хочет быть счастливой с Юрой. Она не хочет прожить с ним долгую жизнь. Не хочет за него замуж. Она вообще ничего с ним не хочет, как и его тоже!

Может быть, она полная дура? Может, глупость творит несусветную, размечтавшись об Антоше? И что он скажет, очнувшись? Возьмет и станет горевать об Ангелине и спасать ее кинется…

Душа расходилась, как порванные мехи у баяна. В голове все стучало, путалось и не желало выходить правильным. И тогда Алиса решила сделать уборку в квартире.

Странным был выход из критической ситуации, более чем странным, но он ей помогал неоднократно и раньше. Надеялась, что поможет и теперь.

Алиса двигала диван, вытаскивала на середину гостиной кресла, вымывала каждый сантиметр запылившегося пола, каждый изгиб плинтуса. Потом вытрясала, пылесосила, наводила блеск на мебель и зеркала. Почти выбилась из сил к приходу Юры. Но, как ни странно, была очень довольна.

— Я ничего не понимаю! — возмутился Юра, когда она прикинулась непонимающей. — Мы сегодня с тобой собирались идти подавать заявление в загс! Собирались ведь?

— Кажется… Кажется, да. — Алиса жалко улыбнулась, продолжая сидеть на корточках с половой тряпкой в руках.

Юра ей жутко мешал сейчас. Своим приходом он спутал все карты. Возмущался, призывал к чему-то, а она… она не готова была, да и уборку не успела закончить.