Он двинулся по коридору и вскоре скрылся за тяжелой дверью. Один из черных парней в соседней камере что-то сказал, а его сосед рассмеялся в ответ. В другой камере кто-то начал кашлять. Я слышал и другие голоса, но они казались далекими и приглушенными.

— Джо, — сказал я.

— Четвертая камера, — отозвался Пайк.

— Проклятье, я пытаюсь спать! — закричал кто-то. — Заткнитесь, мать вашу!

Голос был громкий, низкий и, похоже, принадлежал очень крупному человеку. А еще он показался мне таким же далеким, как голос Джо Пайка.

— Де Муэр сказал, что следующей будет Дженнифер Шеридан, — сообщил я.

— Дис на это не пойдет, — ответил Джо.

— Дис может не знать. К тому же Де Муэр говорил так, словно ему плевать на то, что думает Эрик Дис.

— Проклятье! Я же велел вам заткнуться! — закричал тот же голос. — Я не хочу слушать о ваших прокля… — Послышался звук глухого удара, и голос замолчал.

— Вполне возможно. Не исключено, что все обстоит совсем не так, как нам говорили.

— Ты хочешь сказать, что они вовсе не партнеры.

— Может, Дис просто служащий. Может, вся власть в руках Де Муэра, а Эрик Дис пытается держать его под контролем. И может, нас отправили сюда именно по этой причине.

— Или, может, нас изолировали, чтобы покончить с Дженнифер Шеридан.

Пайк ничего не ответил.

Тяжелая дверь открылась, и вошел коп с головой в форме раздавленного чайота, катя перед собой треногу на колесах с намертво прикрученным к ней телефоном. Коп поставил треногу рядом с моей камерой так, чтобы я мог дотянуться до кнопок.

— Можешь звонить, сколько хочешь. Только никаких междугородних звонков.

— Конечно.

Он вышел, оставив дверь приоткрытой — мешал телефонный кабель.

Я позвонил по прямой линии Марти Билю, и мне ответил мужской голос. Не Марти и не Дженнифер Шеридан.

— Уоткинс, Оукам и Биль. Офис мистера Биля.

— Дженнифер Шеридан, пожалуйста.

— Она сегодня не вышла на работу. Ей что-нибудь передать?

— Я ее друг. Мне нужно срочно с ней поговорить. Не знаете, как я могу ее найти?

— Сожалею, сэр. Я здесь работаю временно и не в курсе дела.

— А вы не знаете, почему она не вышла сегодня на работу?

— Сожалею, сэр.

Я повесил трубку и позвонил Дженнифер домой. После третьего гудка включился автоответчик.

— Это Элвис. Если вы дома, возьмите трубку, — сказал я.

Никто не ответил.

Я позвонил Лу Пойтрасу. Женский голос ответил:

— Детективы.

— Лу Пойтраса, пожалуйста.

— Его нет. Хотите оставить сообщение?

— А как насчет Чарли Григгса?

— Подождите. — Я слышал, как она спрашивает кого-то про Григгса. Потом заговорила снова: — Он уехал вместе с Пойтрасом. Так вы хотите оставить им сообщение или нет?

Я повесил трубку и прислонился к решетке.

— Ее нет ни на работе, ни дома.

— Это может означать все, что угодно, — ответил Пайк.

— Конечно.

«Мистер Оптимизм».

— Мы можем ей помочь.

— Отсюда?

— Нет. Только не отсюда, — сказал Пайк.

— Джо! — Я понял, что он хотел сказать.

— Подожди.

Коп с раздавленной головой вернулся за телефоном, а через сорок минут тяжелая дверь открылась снова и появился тот же коп, а с ним еще один — латиноамериканец со стрижкой ежиком.

— Вас отправляют в окружную тюрьму. Всем встать, — заявил Чайот.

Я слышал, как арестованные встают в своих камерах.

Чайот прошел вдоль камер, открывая двери и предлагая всем выйти в коридор. Подойдя к камере Пайка, Чайот удивленно воскликнул:

— Что с тобой произошло, черт возьми?!

— Упал, — ответил низкий голос.

Пайк оказался через три человека от меня. Нас построили и повели по коридору. Молодой коп со стрижкой ежиком замыкал процессию.

Мы спустились в небольшой холл, вышли наружу и остановились в нише перед входом в здание. Двое копов в форме вошли внутрь справа от нас, еще один появился слева, со стороны парковки, миновал нас и скрылся за той дверью, из которой вышли мы. Большой голубой автобус с надписью «ШЕРИФ» на боку стоял чуть поодаль. Помощник шерифа, приехавший на автобусе, разговаривал с вышедшим из здания копом.

— Привет, Вольпе! — крикнул помощник шерифа и исчез в здании.

— Сейчас! — бросил Пайк и вышел из строя.

Он высоко подпрыгнул и наотмашь ударил копа со стрижкой ежиком по голове. Тот упал. Услышав звук удара, к нам повернулся Чайот. Я нанес ему два стремительных удара правой в челюсть, и он тоже сполз на пол. Мой сосед по камере удивленно спросил:

— Ребята, какого хрена?

Чернокожие парни с желтыми глазами переглянулись, и на их лицах появились улыбки. Тип, сидевший в одной камере с Пайком, воскликнул:

— Ну, вы, блин, даете! — И побежал вправо, к воротам.

Двое других поспешили за ним. Мы с Пайком свернули налево и, низко пригибаясь к земле, промчались через парковку. Мы уже успели перебраться через ограду, когда сзади послышались крики. Ограда тянулась вдоль здания, мимо мусорных баков, полудюжины пятидесятипятигаллоновых бочек из-под бензина и мотоцикла, который явно был чьей-то частной собственностью. Мы пробежали вдоль ограды к бочкам и очень скоро оказались по другую сторону здания полиции. Крики стали громче, послышался топот бегущих, но все это осталось у нас за спиной.

Мы забрались на бочку, с нее перебрались на крышу, откуда, преодолев проволочное заграждение, спрыгнули на улицу. Пара ребятишек на горных велосипедах смотрели на нас, вытаращив глаза.

Мы уже шли в сторону домов, когда услышали звуки сирены. Старик, сидевший на крыльце в кресле-качалке, встал и удивленно на нас посмотрел.

— Что произошло? — спросил он.

Я объяснил, что это учебная тревога.

Мы продолжали как ни в чем не бывало идти по улице, а потом свернули в проход между домами и рванули что было сил.

А вслед нам несся пронзительный вой полицейских сирен.

Мы перелезали через заборы, пробирались огородами и закоулками. Потом выглядывали на улицу и, если там не было копов, быстро переходили на другую сторону. Два белых парня, случайно оказавшиеся в Южно-Центральном округе Лос-Анджелеса. Нам дважды приходилось прятаться между домами, когда мимо проносились патрульные машины, а однажды мы до крайности удивили пожилую женщину, вышедшую из дома с корзинкой мокрого белья. Я улыбнулся ей своей лучшей улыбкой.