Еще один образ вдруг появился у меня перед глазами: то, что я видела утром в библиотеке, на верхнем ее уровне. Ряды черных, переплетенных в сафьян книг. Книг с датами, но без названий.

– Кажется, я знаю, где найти улики, – сказала я. – Но мы не можем пойти вниз и начать там шарить, включив свет: пятьдесят миллионов лонгкроссовских слуг сразу увидят, чем мы заняты. «У меня повсюду шпионы», – говорил Генри. И так оно и есть. Нам нужен фонарь.

– А «Сарос семь-эс» сгодится?

Нел открыла сумочку и вытащила тонкий, элегантный планшет, гладкое стекло и металл, округлые углы, он сверкал, словно драгоценный камень. Стоило Нел дотронуться до экрана, и тот ожил, появилась чудесная фотография Нел с милейшей пушистой кошкой на коленях (я так и думала, что она кошатница), загорелись дата и время.

– Ты взяла с собой телефон?

Нел кивнула, в глазах ее зажглась искорка озорства, это меня по-настоящему обрадовало: значит, ее не сломили. Нел тоже сумела ослушаться Средневековок. Я вопреки их инструкциям привезла в Лонгкросс сшитое мамой платье, в нем сейчас и сидела. И Нел также нарушила правила, причем от ее бунта нам больше пользы.

Ее собственная революция – техническая.

– Ах же ты умница! – восхитился Шафин, и я не поняла – о ком это он, о Нел или о телефоне. На миг мы замерли, созерцая «Сарос 7S» словно святой Грааль из «Индианы Джонса и последнего Крестового похода». Он казался почти чудом, этот образец сложной технологии размером всего с ладонь. Мы прямо-таки изголодались по гаджетам.

– И в нем есть фонарик?

Нел опытной рукой ткнула в экран, и из камеры ударил ослепительно-яркий луч. Глаза Шафина вспыхнули почти так же ярко. Он отбросил простыню, накинул поверх пижамных штанов белый махровый халат. На его лице вновь проступило то выражение – охотника.

– Идем, – сказал он.

Глава 23

Не стану вам лгать.

Путешествие вниз, в библиотеку Лонгкросса, украдкой, в кромешной тьме, было одним из самых страшных приключений в моей жизни (на тот момент, я имею в виду. На следующий день меня ждали вещи пострашнее).

Мы решили разделиться на случай, если кто-то из степфордских[34] слуг нас увидел, – каждый мог придумать какой-то предлог, например, что попить захотелось. Я после утренней разведки запомнила дорогу и объяснила ее Шафину и Нел прежде, чем мы вышли из комнаты. Коридор, на наше счастье, оказался пуст: пока мы обо всем наговорились, давно миновала полночь.

– Спуститесь по главной лестнице, – прошептала я. – И дальше снова вниз. Надо пройти через высокие двойные двери слева. О боже…

– Что такое? – шепотом же откликнулись Шафин и Нел.

– А вдруг двери заперты? В библиотеке много ценных книг. Не только первые издания, даже рукописи.

Шафин обдумал мой вопрос.

– Нет, вряд ли, – сказал он. – Богатые люди доверяют друг другу. Это клуб единомышленников. Им и в голову не придет, что гость, приглашенный на выходные, способен их обокрасть.

– Но мы же здесь, – напомнила ему Нел. – И мы не принадлежим к клубу, нам это ясно дали понять. Они вполне могли запереть двери от плебеев вроде нас.

Шафин нахмурился:

– Верно. Хорошо, тогда я пойду вперед. Если двери откроются, я войду и закрою их за собой. Если через пять минут не вернусь, идите за мной, сначала одна, потом другая. Если двери заперты, я вернусь, и тогда придется попробовать снова, утром. Это, конечно, будет намного сложнее.

Я про себя подумала, что утром искать доказательства будет попросту невозможно. Во-первых, всюду будут слуги. Во-вторых, нам же предстоит отправиться на рыбалку. Но выбора-то особого не оставалось, надо было испробовать план Шафина.

– Хорошо, – сказала я. – Если ты не вернешься, через пять минут спустится Нел.

– Погоди, почему я? – спросила она.

– Тебе уже пришлось пережить сильный испуг, – пояснила я. – А так ты все время будешь с кем-то из нас, только на лестнице останешься одна. Шафин будет в библиотеке, я здесь. Как в задаче про волка, козу и капусту.

– И я в роли козы, – уныло подытожила Нел.

– Храбрее тебя я никого из девчонок не знаю, – искренне ответила я. – Вперед, Шафин.

Мне кажется, мы и не дышали в те пять минут, пока дожидались, вернется Шафин или нет. Я мысленно вела отсчет секунд и, дойдя до трехсот, кивком дала сигнал Нел. Она кивнула в ответ и начала на цыпочках спускаться по широким ступенькам. Нарядные туфли она сняла и шла босиком. Когда подошла моя очередь, я поступила точно так же. К счастью, лестницу устилал толстый ковер, по нему я ступала бесшумно. И все-таки, сознаюсь, мне было не по себе. В темноте я представляла себе по памяти все эти огромные, висевшие у меня над головой картины, глядящих на меня коров и пастушек, а еще выше – огромная, прямо-таки чудовищная люстра, словно из «Призрака оперы»[35].

Мы воссоединились по ту сторону высоких двойных дверей. Сквозь французское окно из сада проникал белый лунный луч. Если бы кто-то вошел, нас всех бы сразу заметили, уж во всяком случае Шафина, он в этом белом халате выглядел точно привидение.

– Сюда, – сказала я и повела их по маленькой винтовой лестнице на верхний уровень библиотеки, босым ногам было немного неприятно прикосновение холодного кованого железа.

Я сразу подошла к той длинной низкой полке, которую высмотрела еще утром, той самой, заполненной томами в кожаных переплетах с датами вместо названий. Целые десятилетия, многие десятки, если не сотни, томов. Теперь я знала, что это. Это были охотничьи журналы с записями за все выходные вроде нашего, за все годы и все столетия, на протяжении которых де Варленкуры убивали ради забавы. Мы сразу же прошли в дальний конец и нашли последний журнал, золотом на корешке было обозначено текущее десятилетие. Я вытащила книгу, припомнив, что то же самое я уже проделала утром. Если б я тогда внимательнее пригляделась, если б меня не поторопил, словно Золушку, звон часов, может быть, я бы увидела в журнале имя Нел? Я бы уже тогда узнала правду и побежала бы на холм предупредить Шафина! Я начала перелистывать страницы, приподнимая тяжелые листы лучшего качества бумаги, а двое моих друзей нависали у меня за плечом, и вот я добралась до последней записи. Нел ближе поднесла планшет с фонариком. Вот они – обличающие слова, написанные каллиграфическим почерком Генри:

Воскресенье, 30 октября

102 х фазаны