Ай да Кудринцев! Он, как базарная баба, разносил грязные слухи по всем своим знакомым. Как это низко для человека, причисляющего себя к элите Горовска. Это обстоятельство укрепило меня в том, что я не зря взялась мстить Кудринцеву. Владимира Дмитриевича следовало наказать по полной программе. Мы с дедом переглянулись. Кажется, он тоже уже ни в чем не сомневался.

– Странно, – сказала мне Ромашкина, и я заметила, что паутина тонких морщин прорезалась сквозь толстый слой тонального крема. – Может, они о другом человеке говорят? Тот Борщинский, которого я знаю, очень образованный и глубоко порядочный человек. Знаете, Полечка, я много лет работала директором музыкальной школы, у нас был очень дружный коллектив, мы все праздники вместе отмечали, со своими семьями... Муж Неллечки прекрасно поет... У него великолепный баритон!

– Александра Владимировна, если у человека хороший голос, то это еще не говорит о том, что он не может быть негодяем, по которому тюрьма плачет, – высказался Порфилко и взялся за графинчик с водкой.

Я воспользовалась замешательством Ромашкиной и встала из-за стола. Дед тут же подвел меня к Кнышу.

– Вот моя внучка Полетт, как я уже говорил, она хочет брать уроки верховой езды.

– А с чего это вдруг? – тренер с удивлением, нет, даже с подозрением посмотрел на меня. – Обычно интерес к лошадям проявляется в раннем детстве. А когда девушки... скажем так, в двадцать лет начинают внезапно интересоваться верховой ездой, то это может означать только одно...

– Да, Петр Николаевич, ты прав, – поспешил вставить реплику дед, – это дань моде.

– Не думаю. Это нечто другое. Полина, признайтесь, – Кныш прищурил глубоко посаженные глаза, – вы вдруг захотели брать уроки верховой езды именно сейчас вовсе не потому, что ваша основная цель научиться держаться в седле! Если бы это было вашей давней мечтой, то вы непременно уже предприняли бы шаги к ее осуществлению. Тем более секция верховой езды давно существует в нашем городе, и вы, как мне показалось, располагаете средствами, чтобы ее посещать. Я подозреваю, все дело в одном человеке, не так ли?

Признаюсь: я сначала подумала, что Кныш каким-то таинственным образом влез в мою или дедову подкорку и прочитал наши тайные мысли. Но потом я вспомнила про Алинку Нечаеву, которая, преодолевая брезгливость, стала посещать конюшню ради Геннадия. Мне сразу стало понятно, к чему клонит тренер.

– Да, Петр Николаевич, вы правы. Мой новый знакомый занимается конным спортом, и я хотела бы сделать ему сюрприз, – сказала я и увидела, как погрустнело лицо Вадима, который вот уже несколько минут описывал вокруг меня круги.

– Ну вот, я так и знал! Полина, позвольте полюбопытствовать, как имя вашего молодого человека?

– Я не думаю, что вы с ним знакомы. Он не горовчанин.

– Значит, я все-таки прав, – тренер самодовольно улыбнулся. – Признаюсь вам: я не люблю заниматься с такой категорией учеников, но для вас готов сделать исключение.

– То есть вы согласны?

Кныш не торопился отвечать утвердительно, он смотрел-смотрел на меня, потом спросил:

– Вы позволите задать вам еще несколько вопросов?

– Конечно.

– Как вы, собственно, относитесь к лошадям?

– Нормально.

– Нормально, – Кныш усмехнулся. – Видите ли, Полиночка, данный вид спорта, да и развлечения тоже, невозможен без заботы о другом существе. Вы это понимаете?

– Да, я это понимаю.

– То есть вы готовы ухаживать за животными? Чистить их, кормить...

– А разве в конюшне нет обслуживающего персонала? – спросила я и наткнулась на презрительный взгляд домработницы Ромашкиных.

– Есть, но для того, чтобы лошадь привыкла к вам, слушалась вас, необходимо о ней заботиться. Так вы сможете лучше узнать друг друга...

– Я не против.

– Надо понимать, вы не боитесь лошадей? – уточнил Петр Николаевич. – Это уже хорошо, потому что лошадь – это командное животное. Если скакун почувствует, что наездник его боится, то ничего хорошего из этого тандема не получится.

– На этот счет не сомневайтесь, я не боюсь лошадей.

– Хорошо, – без особой радости в голосе сказал тренер, – если вы завтра не заняты, то я готов уделить вам время. Я буду на конюшне с десяти утра и примерно до шести вечера. В котором часу вы сможете подойти?

– К одиннадцати, – ответила я, немного подумав.

– Договорились. Тогда вам следует надеть свободные брюки. Предупреждаю, что сковывающие движения джинсы – это не вариант, так же как и кроссовки. Обувь должна быть на небольшом каблуке, чтобы нога не скользила в стремени. Каску и хлыстик получите на месте. Все понятно?

– Все, – я уверенно кивнула головой.

Кныш счел наш разговор законченным и сел за стол. К этому времени многие гости уже расслабились. У Максима Порфилко, более других кичившегося своим высоким положением, галстук съехал набок.

Я вернулась к хозяйке дома и обратила внимание, что всем поменяли столовые приборы, а мне и деду – нет. Обслуга нас явно невзлюбила. К тому же Вадим успел насплетничать своей матушке о том, что я собираюсь отправиться завтра на конюшню. Александра Владимировна стала меня отговаривать от занятий верховой ездой. Но я слушала ее вполуха.

– Дед, давай уйдем отсюда, – шепнула я Арише. – Придумай какой-нибудь предлог. Мне здесь тошно.

Дедуля, кажется, не расслышал меня. Он стал налегать на спиртное и очень скоро совершенно опьянел. Я извинилась перед Ромашкиными, сказав, что мне необходимо отвести деда домой. Ариша упирался, произносил напоследок какие-то бессвязные речи, но тем не менее мне удалось его поднять из-за стола. Покачиваясь из стороны в сторону, он поплелся к выходу, задевая все и толкая всех на своем пути. Ближе к нашему дому пьяный дед вдруг обрел вполне трезвую осанку. Едва мы зашли к себе, мой дорогой и горячо любимый прародитель окончательно протрезвел и спросил:

– Ну как я сыграл?

– Артист! А я поверила, что ты перебрал, – призналась я.

– Полетт, опыт не пропьешь. Я частенько прибегаю к этому сценарию, чтобы закончить игру. Если честно, то я хотел бы сейчас напиться по-настоящему. У нас есть водка?

– Водка есть. Но откуда такое желание? – страшно удивилась я.

– Спиртное – это универсальный выпрямитель извилин. Оно помогает ни о чем не задумываться, – сказал дед спокойно, но в его голосе чувствовалась горечь.

Затем он пошел на кухню. Я не стала его удерживать. Отчасти мне было понятно, чем расстроен Ариша. Он считал своим долгом удачно выдать меня замуж, и Ромашкин почему-то показался ему достойным претендентом на мою руку и сердце. Но я была совершенно иного мнения на этот счет. Вадим мне не понравился, да и замуж мне совершенно не хотелось. Я выбрала себе другой путь, да еще, пользуясь безграничной любовью деда, сделала его своим помощником.