был не прицельный, наугад. Болты поранили много коней стрелков, ранив и убив всего пятерых. Часть стрелков успела заскочить за спины товарищей, притормозивших своих коней, чтобы подобрать упавших. Лучано и еще человек двадцати арбалетчиков не повезло. Спасения не было. Они знали, что рутьеры Меркадье не берут в плен. Тем более, если это, надоевшие всем англичанам, воины большой роты де Леви.

– Каре! Каре! Сеньоры арбалетчики, Аттентьёне! Каре!

Оглушенные падением с коней арбалетчики с трудом собрались в нечто, напоминающее каре. Копий у них не было, только мечи и секиры. Времени для перезарядки арбалетов тоже не было, их охватывал в кольцо беспощадный враг.

Меркадье подъехал к окруженным воинам:

– Уроды! Случаем, нет ли среди вас одного мерзкого ублюдка по имени де Леви? Если отдадите мне его живым – отпущу на все четыре стороны!

Лучано выкрикнул:

– Де Леви спокойно ушел, оставив тебя с носом, провансальский выродок!

Меркадье рассмеялся:

– О! Слышу, родную до боли, итальянскую речь! Выходи, земляк! Посидим, вина выпьем, о родине поболтаем!

– У тебя, ля провансале дьяволо, нет нигде родины! Ты сдохнешь, и собаки будут гадить на твои кости!

Меркадье поморщился, повернулся к командиру арбалетчиков и сказал:

– Расстрелять всех!..

Раненого Лучано откопали среди тел арбалетчиков и принесли к Меркадье.

– О! Какой, однако, живучий итальяшка!

Он наклонился над телом раненого Лучано.

– На колени перед потомком герцогов Висконти! – Прохрипел Лучано.

– Ах, ты, тварь! – Замахнулся мечом Меркадье.

– Подожди, Меркадье! – раздался властный голос. В палатку вошел Ришар Кёрдельон.

Он посмотрел на раненого.

– Это не де Леви! Тот рыжеватый, почти как и я! А этот, кучерявый и чернявый, прямо как Танкред ди Лечче, которого я обобрал в Сицилии в самом начале крестового похода. Отвечай – кто ты?

Он посмотрел на раненого.

– Узнаешь меня? Я, король Ришар Кёрдельон Английский!

– Ты? Ты поганый полусумасшедший заморыш, рожденный мерзкой потаскухой от юродивого! Я, Лучано Висконти, потомок славных герцогов Висконти, проклинаю тебя и всех твоих приспешников! Гореть вам в адском пламени, где тебя уже дожидается твой папашка и братья-выродки… – Лучано потерял сознание от потери крови.

– Сдерите с него кожу! Живьем!.. – Затрясся Ришар, услышав столь страшные слова…

Отряд Ги вырвался на простор и затерялся в одном из лесов, приводя себя в порядок. Он отрядил пятьдесят человек для ночного рейда с небольшой надеждой, что Лучано и кто-нибудь из его воинов жив и находится в плену, чему он мало верил…

Воины вернулись под утро. Одни…

Чезаре выскочил им навстречу и спросил, заглядывая каждому воину в глаза, которые они отводили от него:

– Где Лучано? Он жив? В плену? Вы видели Лучано?

Командир рейдовой группы, рыцарь лет двадцати пяти, отозвал Ги в сторону и шепнул что-то на ухо. Ги побледнел.

– Чезаре! Зайди ко мне…

Чезаре вошел в палатку, где собрались все рыцари отряда.

– Чезаре Висконти! Твой брат… – слова с трудом давались Ги де Леви, – мой друг и побратим, Лучано Висконти был зверски убит Меркадье по личному приказу Ришара Кёрдельон! С него живьем содрали кожу!

Чезаре наклонил голову и тихо завыл. Что-то было древне и жуткое в этом тихом вое. Так воет волк над телом волчонка, медведь над телом своего медвежонка, дикий зверь. Чезаре поднял глаза, полные ненависти и произнес:

– Донна Мария! Клянусь, что не буду знать, ни отдыха, ни срока, пока лично не убью короля Рикардо Корлеоне и Меркадье!..

Чезаре упал, потеряв сознание. Он пробыл в таком состоянии три дня, разговаривая в бреду по-итальянски. Ги слышал имена Лучано, и другие итальянские слова… Он беспокоился за друга.

Очнулся Чезаре совершенно седым. Его глаза горели, словно у бешеного волка.

– Отпусти меня, Ги. Настала пора вендетты…

Ги еще с итальянского похода познакомился с этим кровавым обычаем, наследованным итальянцами от гордых римлян и лангобардов. Закон кровной мести был священным для жителя Италии.

– Ступай с Богом, Чезаре.

Ги протянул ему несколько кошелей, туго набитых серебром.

– Здесь около трёх тысяч. На первое время хватит, потом сообщи мне, где ты обосновался, я перешлю с оказией еще столько.

– Спасибо, Ги. Брат мой… – поклонился Чезаре.

С Чезаре ушли еще пятеро арбалетчиков, чьи братья были также убиты наемниками Меркадье…

Скоро в Пуату, Марше и Лимузене стали находить убитых знатных англичан. Им, или перерезали, словно баранам, горло, кладя рядом с трупом красную кисточку, или убивали арбалетным болтом, окрашенным в красный цвет…

Меркадье впадал в приступы бессильного бешенства, когда воинов его отряда, одного за другим, стали находить с зверски перерезанными горлами, с трупов некоторых наемников, бывших арбалетчиками, была содрана кожа лица и отрезаны уши…

Чезаре начал свою вендетту…

XVI ГЛАВА.   В которой Божья кара настигает короля Ришара Кёрдельон.

1199г. Франция. Лимож.

Наступал новый, 1199 год. На престол Римских Первосвященников уже год как вступил Лотарио ди Конти, из рода графов де Сеньи, приявший имя Иннокентия III. Это был деятельный и молодой предводитель католической церкви, тридцати семи лет от роду. Своё образование будущий папа Римский получил в Париже, где проникся духом великого Бернара Клервосского, и в Болонье, где великолепно изучил юриспруденцию. Он проникся идеями единства веры, величия папской власти, во многом схожие с взглядами короля Филиппа на королевство Французское. В день своей интронизации он избрал проповедь, начинающуюся словами пророка Иеремии: «Смотри! Я, поставил тебя, в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать…».

Этим, он не двусмысленно показал, что намерен в серьёз заняться борьбой с ересью, расцветшей на Юге Европы махровым цветом. Но, основной мечтой папа Римского был новый крестовый поход для освобождения Гроба Господня и Иерусалима.

Затянувшаяся и, честно сказать, неудачно складывающаяся война для Филиппа Французского, вынудила папу Иннокентия III пригрозить обоим монархам отлучением от церкви и интердиктами на оба королевства, что вынудило обоих королей заключить мир. Ришар, который уже практически разбил все силы Филиппа, скрипел зубами от ярости, но был вынужден примириться. А ведь король Филипп был уже практически в его руках, прижат к стенам Парижа, Дрё, Буржа и Орлеана.

Только несколько, относительно небольших, отрядов королевских сил продолжали упорное сопротивление. Почти полгода длилась осада Турне, город во главе с епископом Гильомом держался. В землях Пуату, Марша, Лиможа и Ангулема буйствовал отряд де Леви, зашевелилась, непокорная и склонная к анархии, знать. Лузиньяны снова затеяли свою «частную войну» с графами де ла Марш, в Лиможе и Ангулеме местные графы и епископы стопорили приказы короля Ришара, задерживая