Дорогая Гейл, спасибо за снимки. Они потрясающи. Еще одно. Уничтожь все копии и присланный мной оригинал. Я позже перезвоню и объясню, в чем дело. Сейчас не могу. Пожалуйста, сделай это. Уничтожь все как можно быстрее. Даже до нашего разговора. Поверь, это очень, очень важно!

С любовью, Дэниел

Спонтанное решение, но должно сработать. Он отправил письмо, а затем стер из компьютера всю переписку и присланные приложения. Он не был специалистом по компьютерам, но слышал рассказы о том, как содомиты и другие извращенцы были пойманы благодаря картинкам в их компьютерах, которые удалось извлечь даже после того, как те считали их стертыми из памяти. Он не мог позволить себе рисковать и, отсоединив все провода, прихватил ноутбук с собой.

Капитан Халед Осман стоял на восточном берегу Нила и провожал взглядом паром, увозивший «лендровер» и команду телевизионщиков.

— Мне не нравится это, сэр, — сказал Нассер. — Люди подбираются все ближе. Нам нужно закрыть это место. Мы всегда сможем вернуться, когда все успокоится.

Халед и сам пришел к такому же выводу. После обнаружения тела девчонки обстановка все время накалялась. Он повернулся к Нассеру:

— У вас с Фейсалом есть все, что нужно. Так?

— Все уже на месте, сэр, — подтвердил Нассер. — Дайте нам пару часов, и никто никогда не узнает, что здесь произошло.

Паром добрался до другого берега. Теперь «лендровер» казался точкой, двигавшейся вверх по холму в сторону главной дороги и наконец скрывшейся за деревьями.

— Ну что же, — сказал Халед, — тогда сделаем это сегодня же ночью.

Нокс все еще пытался открыть стальные жалюзи на балконе, когда услышал, как хлопнула входная дверь в подъезд. Он перегнулся через перила и увидел нападавшего, все еще в мотоциклетном шлеме и с ноутбуком под мышкой, который направился к голубому внедорожнику, стоявшему слишком далеко, чтобы разобрать номер. Тот сел в машину и снял шлем только внутри, так и не позволив Ноксу увидеть свое лицо. После чего уехал.

Нокс вновь занялся стальными ставнями, но все усилия поднять их оказались напрасными. Похоже, придется дожидаться на балконе возвращения хозяев. И кто мог знать, как они отреагируют? Почти наверняка сразу вызовут полицию. Он перегнулся через перила и посмотрел на балкон внизу. Ставни на нем были подняты, а стеклянная дверь в квартиру открыта. Он крикнул, надеясь, что его там услышат, но никто не ответил. Он крикнул еще громче. По-прежнему никакой реакции. Нокс принялся размышлять. Спуститься на нижний балкон будет непросто, но он был уверен, что сможет это сделать. В любом случае это лучше, чем просто ждать.

Он перелез через поручень и, повернувшись лицом к дому, просунул ступни между металлическими стойками заграждения. Легкий ветерок уже не казался таким ласковым, когда между ним и бетонной площадкой внизу не чувствовалось никакой преграды. Крепко уцепившись ладонями за стойки, он глубоко вдохнул и начал сползать вниз на руках. Его ноги болтались в воздухе, пытаясь найти опору, и он чувствовал, как грубый бетон царапает сначала живот, а потом грудь. Он постарался замедлить движение, но уставшие мышцы не выдержали напряжения, и он соскользнул вниз, больно ударившись подбородком о бетонный пол. Теперь он висел на одних руках, из последних сил держась за самое основание стоек.

В этот самый момент на балкон вышла грузная пожилая женщина с седыми волосами. Увидев висящего Нокса, она выпустила из рук корзину с бельем и пронзительно закричала.

Гейл видела, как лицо Стаффорда заливает краска гнева, а кулаки сжимаются так, что побелели костяшки. Она машинально отодвинулась от него, насколько позволял пристегнутый ремень безопасности, будто от пехотной мины, которая вот-вот взорвется. Однако свое бешенство он начал выражать спокойнее, чем она ожидала.

— Поздравляю, — сказал он, повернувшись к Лили.

— Простите?

— С тем, что ты сорвала съемку. Поздравляю.

— Я не думаю, что…

— И что теперь прикажешь делать? Ну же, я жду!

— Все не так плохо, как… — забормотала Гейл.

— Я ваше мнение спрашивал?

— Нет.

— Тогда не лезьте! — Он опять повернулся к Лили: — Ну? Я жду предложений!

— Мы поедем в Асьют, — ответила Лили. — Там в гостинице я сяду на телефон и все улажу. Завтра мы вернемся и…

— У нас завтра другая съемка! — закричал Стаффорд, не в силах больше сдерживаться. — А потом мы должны улетать! У меня, знаешь ли, есть обязательства! Меня ждут в Америке. Ты хочешь отменить мои выступления на утренних шоу из-за своей халатности?

— У меня имелись все разрешения, — сказала Лили, оправдываясь. — Все было в порядке.

— Но ты не договорилась на месте, не так ли? Это — первое правило работы за пределами США. Договариваться на месте!

— Я так и хотела сделать. Но вы отказались оплачивать мой билет.

— Теперь выходит, что это — моя вина? Господи! Я не верю своим ушам!

— Я не это хотела сказать.

— Ты должна решать возникающие проблемы. Это — твоя работа. Именно это! Для этого я тебя и нанял!

— А почему не снять закат здесь, на западном берегу? — поинтересовалась Гейл. — Закат есть закат.

— Но не в Амарне. Не в царском вади. Если, конечно, вы не предлагаете мне вешать лапшу на уши своим зрителям. Вы это предлагаете?

— Не разговаривайте со мной таким тоном.

— Таким тоном! — передразнил Стаффорд. — Да за кого вы себя принимаете?

— За человека, сидящего за рулем этой машины, — ответила Гейл. — И если вы не хотите дальше идти пешком…

— Это катастрофа! — пробормотал Стаффорд. — Просто катастрофа! — Он опять повернулся к Лили: — Как я мог нанять тебя? О чем я только думал?

— Хватит! — сказала Гейл.

— Я всем о тебе расскажу, будь уверена. И сделаю так, что ты больше никогда не будешь работать на телевидении.

— Все! — Гейл затормозила, остановилась на обочине, вынула ключ зажигания и вышла из машины. Сзади хлопнула дверца, и, обернувшись, она увидела, как ее догоняет Лили, вытирая мокрые глаза тыльной стороной ладони. — Как ты можешь все это терпеть? — спросила Гейл.

— Это моя работа.

— И она того стоит?

— Да, — ответила Лили. — А разве твоя — нет?

Гейл вздохнула. Это была правда. В свое время ей самой приходилось со многим мириться.

— Как я могу помочь? — спросила она.

— Ты не можешь кому-нибудь позвонить? Например, Фатиме?

— Она в больнице.