Вообще поведение Осипа Мандельштама тогда было вызывающим. Он дал пощечину писателю Алексею Толстому, а после того, как Осипа Эмильевича обвинили в литературном плагиате (в книге, отредактированной Мандельштамом, он был назван не редактором, а переводчиком), он написал в Федерацию объединения советских писателей: «Я запрещаю себе отныне быть писателем, потому что я морально ответствен за то, что делаете вы». Потом, написав антисталинское произведение, он читал его многим людям, часто насильно, а после ареста назвал на допросе всех своих невольных «соучастников» поименно. «Крамольное стихотворение» известно многим:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

Там припомнят кремлевского горца.

Его толстые пальцы, как черви, жирны,

И слова, как пудовые гири, верны,

Тараканьи смеются усища

И сияют его голенища.

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет.

Как подкову, дарит за указом указ —

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него — то малина

И широкая грудь осетина.

С учетом нынешних грузино-осетинских отношений, курьезным выглядит тот факт, что грузин Сталин назван в стихотворении Мандельштама осетином. Видать тогда для поэта не имели значения различия между народами Кавказа. Хотя в ряде источников высказываются версии об осетинском происхождении предков Сталина. Возможно, Осип Эмильевич именно это и имел в виду. Надо сказать, что, написав всего один антисталинский стих (явно «переоценив» свои силы в плане политической борьбы), Мандельштам почти всю оставшуюся жизнь славил Сталина в стихах. Некоторые из них написаны как бы насильно:

…И я хочу благодарить холмы,

Что эту кость и эту кисть развили:

Он родился в горах и горечь знал тюрьмы.

Хочу назвать его — не Сталин — Джугашвили!..

… Глазами Сталина раздвинута гора

И вдаль прищурилась равнина.

Как море без морщин, как завтра из вчера —

До солнца борозды от плуга-исполина.

(«Когда 6 я уголь взял для высшей похвалы…», или «Ода»)

Другие — явно вдохновенные:

…И к нему, в его сердцевину

Я без пропуска в Кремль вошел,

Разорвав расстояний холстину,

Головою повинной тяжел…

(«Средь народного шума и смеха…»)

Про эти стихи в биографиях Мандельштама почему-то не вспоминают…

В мае 1938 года (уже после отбывания ссылки) Мандельштам был арестован в санатории «Саматиха» (под Москвой), в августе ему был объявлен приговор: 5 лет лагерей за контрреволюционную деятельность. Умер Мандельштам 27 декабря 1938 года в больнице пересыльного лагеря от паралича сердца.

Мне кажется, что если бы Мандельштам не умер бы в тюрьме, он вполне мог бы повторить судьбу поэта Заболоцкого, который в тюрьме выжил, а после тюрьмы, еще в сталинское время, стал преуспевающим советским поэтом.

Думаю я так потому, что уж очень много схожего в судьбах этих поэтов. И Заболоцкий, и Мандельштам сначала не писали в реалистическом стиле (который приветствовался тогда в СССР), но пытались делать это позже (у Заболоцкого получилось). Мандельштаму, как и Заболоцкому, весной 1938 года дали по тем временам «мягкий» срок — 5 лет лагерей. Мандельштам ко времени ареста, как и Заболоцкий, с властями бороться не собирался.

Другое дело, что Мандельштам через полгода умер в тюремной больнице от паралича сердца, а Заболоцкий выжил…

Еще одним интеллигентским символом борьбы с Советской властью и страдальцем от сталинизма стал во время перестройки крупный советский писатель М.А. Булгаков. И это при том, что в советское время он был, в целом, преуспевающим литератором — до конца жизни в театре ставились его пьесы. Был Михаил Афанасьевич, по меркам того времени, и вполне обеспеченным в материальном плане человеком. Причем, помогали ему высшие должностные лица СССР. Так при помощи Сталина, после своего «Письма правительству СССР», Михаил Афанасьевич в 1930 году получил хорошо оплачиваемую должность режиссера МХАТа. А в 1936-м стал либреттистом-консультантом в Большом театре. При том, что он умудрился написать столь подобострастную по отношению к И.В. Сталину пьесу «Батум», где рассказывалось о молодости вождя, что даже сам «прообраз» оторопел. Иосиф Виссарионович ставить пьесу запретил, несмотря на то, что она была уже отрепетирована. А сам факт написания «Письма правительству СССР», где Михаил Афанасьевич критикует власть, показывает, что не так уж и «зажаты» были писатели в СССР, раз позволяли себе такие письма, после которых правительство не только не преследовало их, но и помогало, как в материальном плане, так и в творческой самореализации.

Да и в самом начале карьеры становлению Булгакова немало поспособствовала Н.К. Крупская — жена главы Советского правительства В.И. Ленина. Надежда Константиновна работала тогда председателем Главполит-просвета при Народном комиссариате просвещения. Ив 1921 году она устроила тридцатилетнего Булгакова секретарем в Литературный отдел Главполитпросвета. Как известно, наркоматами тогда назывались министерства. То есть Булгаков на самой заре советской власти стал министерским работником при этой власти. И после этого такого человека в годы перестройки умудрились сделать чуть ли не главным антисоветчиком в литературе!

Тот, кто читал рассказ Михаила Афанасьевича «Кондуктор и член императорской фамилии», поймет, сколь критично относился Булгаков к царской власти. Но современные критики выставляют писателя отъявленным монархистом! Возможно, он и был на каком-то этапе монархистом, но после всех передряг эпохи революций и гражданской войны жизненным кредо Михаила Афанасьевича могли бы стать слова одного из его литературных героев, доктора Бакалейникова: «Я — монархист по своим убеждениям. Но в данный момент тут требуются большевики… Господи… Дай так, чтобы большевики сейчас же вон оттуда, из черной тьмы за Слободкой, обрушились на мост». Эти слова, относящиеся к конкретному эпизоду конкретного боя, как нельзя лучше характеризуют настроения многих монархистов, увидевших своими глазами тот хаос, в который Россию погрузила деятельность последнего монарха и пришедших ему на смену либералов. Многие здравомыслящие монархисты понимали, что царя уже не вернуть, а навести порядок в стране, возродить Россию могут только большевики. Слишком уж много либералов затесалось в Белое движение, не говоря уже о других политических силах той поры. И большевики, в конце концов, возродили державу, недаром Михаил Афанасьевич до конца жизни сотрудничал с Советской властью. При этом он, как и многие интеллектуальные люди всех времен и народов, критически относился к некоторым действиям власти. И это нормально. Критически — не значит враждебно.