Софийский собор в Великом Новгороде я впервые увидела совсем недавно. Великий Новгород недалеко от Москвы, но все как-то некогда было. И вот Детинец – новгородский Кремль, и вот собор, совсем такой, как в учебниках. Серебряные, цвета северного неба купола вокруг центрального золотого, сияющего солнцем даже в пасмурный день. Травянистая площадка, то есть площадь – здесь шумело (у авторов путеводителей оно всегда шумит) вече Софийской стороны, когда ее жители обижались на Торговую сторону и собирались сепаратно, только своим кругом. Бронзовые пластины Магдебургских ворот, которые местный мастер Аврам дополнил кириллическими комментариями и собственным портретом в полный рост, прямо между магдебургскими мастерами, рядом с Адамом, Евой и кентавром. Голубь на соборном кресте, тот самый, что обратился в металл при виде зверств Ивана Грозного в бывшем вольном купеческом городе. Суровые византийские очи Константина и Елены с фрески XI в. – и вся остальная роспись, сделанная владимирскими мастерами практически вчера, в конце XIX в., и туристы узнают библейские сюжеты на колоннах и сводах с тем же простодушным удовольствием, что их прадеды. Золотая гробница в приделе… Лена! Это не “уникальный образец древней ДНК”, это мощи святого Владимира Новгородского. Забудь и выкинь из головы.

А вот, кстати, и памятник тысячелетию Руси. Группа экскурсантов идет вокруг него полчаса, осознавая символическое значение каждой из 139 фигур, – тысяча лет, как известно, отсчитана от 864 г., года основания Рюриком Новгорода согласно Ипатьевской летописи. Дата впоследствии подвергалась критике, времена давние, таинственные, многое там можно толковать надвое, но надо же от чего-то вести отсчет. Среди отцов державы на памятнике представлен, конечно, и Рюрик. Вид он имеет диковинный – шлем, кольчуга, меч и миндалевидный щит, но при этом плащ из звериной шкуры, а штаны из чешуйчатой брони. Сей сказочный богатырь мало напоминает викинга, какими их изображают реконструкторы. А должен напоминать? Что там у нас сейчас с норманизмом и антинорманизмом?

Что такое норманизм и антинорманизм, сегодня знают даже далекие от истории люди. Для тех, кто не знает, – коротко. Норманизм – признание того факта, что Рюрик и другие варяги, званные на Русь, имели скандинавское происхождение. (Это не так очевидно, как может показаться: варягами называли не только скандинавов, но и балтийских славян.) Антинорманизм – отрицание этого факта: не могли быть русские князья разбойниками-викингами, не могла Русь посадить себе на шею – “пойдите к нам и княжите и владейте нами” – этих пришлых разбойников, и заткнитесь.

Лично мне отсутствие политической подготовки мешает понять, что тут такого обидного. Богатые, но в целом мирные народы, чтобы обороняться от врагов, наняли вооруженное формирование, владеющее передовыми военными технологиями своего времени; то, что эти воины стали родоначальниками правящей династии, было, по-видимому, неизбежно, во всем мире действовали именно такие правила игры, и так ли существенно для национального самосознания, был ли Рюрик северянином-скандинавом или представителем славянского племени ободритов? Есть ведь разница между основанием династии и основанием государства. И в конце концов, многие ли королевские и царские роды всего мира могут похвастаться незапятнанным происхождением от титульной нации по мужской линии? Однако многих до смерти волнует вопрос о скандинавском (“якобы! якобы!”) происхождении Рюрика. В этом факте начинает видеться какая-то глубинная несамостоятельность нашего народа и чуть ли не фашистская риторика, утверждение превосходства скандинавских рас над славянскими.

Как нетрудно догадаться, противостояние этих двух течений постоянно переходило в политическую плоскость, еще со времен М. В. Ломоносова. (Кстати, сам Ломоносов был антинорманистом – считал, что Рюрик происходил из полабских славян, хотя в его аргументах больше эмоций, чем доказательности.) Норманистом был Н. М. Карамзин, антинорманистом – Д. И. Иловайский, который и современных ему инородцев сильно недолюбливал. При советской власти норманизм был признан буржуазными происками, попытками опорочить историю русского народа. Одним из самых влиятельных советских антинорманистов был академик РАН Б. А. Рыбаков. В последние годы, на волне ура-патриотизма, у антинорманизма появились такие выдающиеся сторонники, как министр культуры В. Р. Мединский.

По сей день политическим делом остаются интерпретация археологических находок, лингвистические изыскания (то, что многие древнерусские слова имеют скандинавское происхождение, доказано достаточно надежно, однако многих и этот факт заставляет нервничать). И генетика, естественно, тоже.

Даже пытаться не буду рассуждать о культурных и политических влияниях, не мое это дело. Но попробуем разобрать простой вопрос: Рюрик – славянин или скандинав? То есть, предельно сужая формулировку: Y-хромосома, которую получили современные Рюриковичи (они известны, родословные ведутся) от легендарно-летописного князя – она чья? Мы уже знаем, что она передается по мужской линии, так же как фамилия у большинства народов, и при этом мало изменяется. Для генеалогических изысканий – идеальный маркер.

На самом деле Y-хромосома работает и на бо́льших временных расстояниях. Она помогает разобраться и в таких вопросах, как миграция племен, происхождение и взаимное родство этнических групп. Тут полезна не только неизменность Y-хромосомы, но и ее изменчивость. Допустим, исследователи сравнивают нуклеотидные последовательности Y-хромосом у представителей разных народов и находят в них однобуквенные отличия – многократно упоминавшиеся однонуклеотидные полиморфизмы, SNP, они же снипы. (Иногда к заменам причисляют также небольшие вставки и удаления.)

Можно ли сказать, что снип – то же самое, что точечная мутация? И да, и нет. Мутация – событие разовое, она наблюдается у отдельных индивидов и их потомков, а полиморфизмом договорились считать варианты, которые встречаются достаточно часто, в том числе у людей, не являющихся близкими родственниками. (Конечно, “достаточно часто” – понятие несколько неопределенное; одни говорят, что мутация, чтобы иметь право называться SNP, должна встречаться в популяции с частотой более 1 %, другие – с частотой более 5 %. Но ясно, что чем больших успехов мы достигнем в секвенировании геномов, тем более редкие снипы сможем выявлять.) Каждый снип – это везучая мутация, которая сумела широко распространиться, но не каждая мутация становится снипом: большинство из них пропадает уже в ближайших поколениях. В то же время рано или поздно каждый снип в ходе эволюции либо зафиксируется, вытеснив другие варианты, либо исчезнет (за исключением редчайших случаев балансирующего отбора). Но мы, жители данного мгновения в истории нашего вида, видим в геномах одних людей в определенной позиции Т, в геномах других – А. И если все, у кого Т, – отдаленные потомки одного человека, первого носителя этой мутации, – это можно использовать для исторических (и даже доисторических) изысканий.

Изучение наборов SNP в геномах множества людей позволяет понять, кто от кого произошел. Точно так же специалисты по древней литературе, сравнивая различные экземпляры рукописных книг, определяют, в каком порядке были изготовлены копии, какая с какой списана. Чем древнее замена, тем у более разнообразных народов она встречается. Сходные наборы SNP намекают на родство между популяциями, аналогичным образом можно понять, является ли одна из них предковой по отношению к другой. Конечно, такие сравнения в большом массиве данных делаются не на глазок, тут не обойтись без биоинформатики.