– Спасибо, родная… – и он отключил вызов. А Инга заметалась по тесной клетке, в которую превратился ее флигелек. Что она может сделать, что?! Раньше бы, когда у нее была сила, она смогла бы помочь, но не сейчас. Она не чувствовала себя сильной – настолько, чтобы провести ритуал. И нет у нее ничего здесь для ритуала – ни свечей, ни воды, ни книг, ни ткани… Ничего!

– Спокойно, спокойно… – она, приложив пальцы к вискам, тихо, но уверенно проговорила, пытаясь успокоиться. В таком взвинченном состоянии даже обладая огромной силой и всем необходимым, ритуал не провести. Схватив чашку со стола, Инга выскочила во двор и набрала простой воды из умывальника. Не святая, но тоже вода… Вернувшись в комнату, она поставила чашку на стул и, встав перед ним на колени, принялась тихо читать на воду заговор на успокоение. «…Вода ты вода, моешь ты и смываешь… Вода, везде ты бываешь… Уйми ты рабу божью Ингу… От крика и гнева, от грубого слова… От напрасных слез… От тысячи дум тревожных… Не страдала бы она, не кричала бы она… Тревогу остуди, с ее буйной головы смой, слей, сполощи… Спокойствием напои… Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…». Закончив шептать, Инга обмакнула пальцы в чашку и торопливо умыла заговоренной водой лицо, а остатки выпила. Сделав глубокий вздох, она посидела немного с закрытыми глазами, успокаиваясь и настраиваясь на помощь роженице. И, почувствовав себя уверенней, мысленно прочитала молитву на начало важного дела.

Для проведения ритуалов – сложных или простых – у нее ничего нет. Ей остается рассчитывать только на свое горячее желание помочь Ларисе, и на то, что отчаянные молитвы будут услышаны. «…Инночка, даже простое слово обладает силой. А слово, посланное из сердца – многократной силой…» – бабушкина мудрость, как всегда, оказывала ей бесценную поддержку.

«…Господи, благослови рабу Божию Ларису… Крест-креститель, души рабы Божией спаситель…». Она шептала сначала робко, неуверенно. Так неуверенно делает первые шаги человек после тяжелой продолжительной болезни. Она словно осторожно пробовала каждое слово на вкус, взвешивала, прислушивалась к собственным ощущениям. Ей еще не доводилось применять заговоры на помощь роженице, и сейчас она, лихорадочно вспоминая их, чувствовала себя вдвойне неуверенней из-за страха не вспомнить, забыть нужные слова, перепутать, запнуться. Страх первоклассницы-отличницы, которая вышла читать стихотворение на торжественном школьном вечере перед многочисленной публикой. «…Инночка, за тебя не память говорит, а сердце… Не бойся, оно найдет нужные слова…» – Инга словно услышала голос бабушки. «Бабушка, что же делать?!» – она мысленно прокричала, нуждаясь в помощи. «Молиться, милая, молиться…».

«… Плакала Магдалена, Мать Мария рыдала, радовался бес, а Иисус воскрес… Господи, помоги рабе Божией Ларисе…».

Она горячим шепотом посылала молитвы небу, всем сердцем, душой желая, чтобы они были услышаны. Она будто впала в некое подобие транса, словно раздвоилась – читала молитвы и заговоры в тесном флигельке в приморском городе, и, в то же время, будто находилась в Москве, в роддоме, где мучалась в родах обессиленная невестка. Инга смотрела на крашеную стену домика, но видела обстановку родильного зала, врачей, столпившихся около родильного стола, измученную, невменяемую роженицу…

«…Обвенчаю я тебя, рабу Божию Ларису, с жизнью и здоровьем, с двенадцатью радостями, с двенадцатью надеждами, с двенадцатью часами и двенадцатью днями, с Христовыми учениками, с их силой и подмогой…». Она шептала все уверенней и уверенней, ощущая, что каждое ее произносимое слово обретает вес. И с радостью и удивлением чувствуя, что в груди – в области сердца – зарождается тепло, которое постепенно, порциями, растекается по телу. Сила.

«Ангел-Спаситель с тобой, Ангел-Хранитель перед тобой… Богородица позади. Господь впереди… Сохрани тело, сохрани живот, сохрани чрева плод…». Инга уже явственно ощущала покалывающую пульсацию в кончиках пальцев, говорящую о концентрирующейся в них Силе. Боясь потерять хоть каплю, она бережно старалась донести ее всю до обессиленной, умирающей в родах Ларисы. Протягивая к Ларе руки, Инга по каплям, как живительную воду, постепенно сцеживала Силу, желая напитать ею и роженицу, и плод.

«…Поверяю я тебя на руки Господа и его Матери, Пресвятой, Пречистой Богородицы… Исцелит тебя сам Господь… Слово мое не перебить и не истребить…».

Последняя капля силы, упавшая с ее пальцев, совпала с детским криком, раздавшимся громко, с претензией на жизнь. Мальчик… «Сын. У вас – сын». Инга еще «увидела» слабую, но счастливую улыбку Ларисы, прежде чем сама, обессиленная и измученная, опустилась на пол рядом со стулом. Положив руки на сиденье, она уткнулась в них взмокшим лбом и часто задышала. У нее не было сил даже дойти до кровати, но она чувствовала себя счастливой, как никогда в жизни. «Сын… У Вадьки – сын… Мой племянник», – Инга улыбнулась и на какое-то время отключилась – не уснула, не потеряла сознание, а словно застыла, забылась, впала в транс.

Привел ее в чувство звонок мобильного: Вадим, обезумевший теперь уже от счастья, торопился сообщить, что у него родился сын.

– Я знаю… – Инга, с трудом от усталости удерживая в руках телефон, еле слышно прошептала.

– Откуда? – брат удивился, но тут же понимающе рассмеялся:

– Глупый вопрос, сам понимаю! Ты у меня все-все знаешь, все-все можешь! Спасибо тебе, родная, до конца жизни у тебя в долгу буду.

– Такими словами не бросаются, – она еще сумела пошутить и спросила о Ларисе.

– Измученная… Но она – молодец! И ты у меня – молодец! Если бы не ты…

– Это не я, Вадим… Это все молитвы… Вадим, у меня сил нет разговаривать. Завтра, хорошо? Завтра…

– Да-да, конечно! – брат тут же поспешно свернул разговор. И еще раз выразил благодарность за помощь. Инга, в свою очередь, запоздало поздравила его с рождением сына и на прощание несерьезно попросила:

– Сильно не напивайся от радости…

– Я не пьющий, ты же знаешь, – он рассмеялся и лукаво добавил:

– Но, впрочем, если есть повод…

После разговора с братом Инга дошла до кровати и, не раздеваясь, в чем была, легла. От усталости она заснула почти сразу. Но, погружаясь в сон, внезапно осознала, что все те заговоры, которые она с жаром читала, имели различные предназначения, но отнюдь не предназначались для помощи роженицам. На излечение от болезней, на защиту, на охрану беременным – она читала все, что ей приходило в тот момент на ум. А заговор для помощи роженицам она так и не вспомнила… «Во дела…» – Инга мысленно усмехнулась, удивляясь такому «феномену», и уже во сне услышала голос бабушки, напомнившей ей о том, что «…сердце само найдет нужные слова…».

Не смотря на то, что Инга была измотана и уснула, едва коснувшись щекой подушки, спала она тревожно. Многочисленные и слишком эмоциональные события, случившиеся накануне, сказались на ее сне, вылившись в мельтешащие, сменяющие друг друга с частой слайдов короткие сновидения. Брат просит о помощи. Лариса, улыбаясь, показывает новорожденного. Бабушка протягивает ей книгу заговоров. Алексей, взяв ее за руку, подводит к зеркалу, откуда, улыбаясь, смотрит на нее дядя. Зеркало неожиданно превращается в живой портрет Кристины. «…Она и тебя погубит…» – Кристина смотрит из позолоченной рамы печальными большими глазами. Инга хочет что-то спросить у Кристины, но ее отвлекает стук в дверь библиотеки. Она оглядывается, а когда поворачивается обратно к портрету, видит уже не его, а дверь. «Я туда хожу гулять», – Лиза с куклой Барби под мышкой важно указывает на дверь. Инга хочет пойти следом за девочкой, поворачивается, чтобы позвать Алексея, но видит вместо него улыбающегося Макса. «Я приду за тобой. Обязательно приду!». На этом обещании Инга и проснулась.