— Выходите, — повозившись с запором, мрачно буркнул надзиратель и страдальчески поморщился, когда мимо него покорно прошествовали грязные и вонючие пленники.

Рад плелся по очень узкому и низкому тоннелю следом за магистром, и из-за его широких плеч не видел, куда они шагают, зато мог рассмотреть стены и сделать неожиданные выводы. Этот проход не был природным, промытым водой или проточенным ветрами; не касалась его и кирка гномов. Камень словно вытек растопленным маслом или растворенный мощным алхимическим зельем. Но сколько же его нужно было, чтобы прорезать в толще скалы проход длиной в два десятка шагов?

— Проклятье, — вдруг негромко охнул Иридос и тотчас униженно объяснил кому-то: — Сильно стукнулся локтем.

«Комедиант», — с хмурой усмешкой фыркнул про себя Рад, точно знавший, что ничего дракон не ушибал. Он вообще двигался с изяществом воина, неустанно тренирующего мастерство ближнего боя и преодоления ловушек. А якобы сорвавшееся у него с губ словцо — вовсе не ругательство, а предупреждение о непредвиденном обстоятельстве.

И вот это было тем самым случаем, в который напарники не верили, перебрав вместе с магами плато все самые невероятные ситуации. Но именно к нему они и готовились больше всего, так как все остальные варианты развития событий продумали детально и отрепетировали в созданном магистрами иллюзорном лабиринте.

Что-то плотное скользнуло Раду на торс, и, коснувшись ладонью невидимой лианы, ведьмак с огорчением сообразил, что Иридос начал действовать. В том случае, на какой у них не было точного плана, глава дома ди Тинерд становился в их паре командиром, имеющим право единолично выбирать пути и способы выполнения принятого им же решения.

А сам Рад теперь — только помеха и должен стать бестелесной и безмолвной тенью, главная задача которой — не мешать магистру спасать их собственные шкуры. И только попутно, ни в коем случае не рискуя собой, можно прихватить и рабов. Им обоим пришлось дать честное слово верховному совету магов плато. А иначе старшие магистры их сюда и близко бы не подпустили. Убедился советник в мощи старейшин, когда те снаряжали напарников в эту вылазку. Да и то согласились на этот план лишь после того, как убедились — чернокнижники больше никого не берут в рабство, кроме оборотней. Потому-то Годренсу пришлось возвращаться в Карстад и заниматься своими прямыми обязанностями.

Тоннель резко свернул, и они оказались в высокой, хорошо освещенной ведьминым мхом пещере. Ведьмак поспешил чуть отступить в сторону, желая как можно скорее рассмотреть, кто именно нарушил все их планы. И замер в недоумении, не веря своим глазам и не желая напрасно обвинить напарника в оплошке. Ничего опасного не почуял он ни в одном из людей, сидящих у маленького столика, накрытого скорее к завтраку, чем к обеду. Ни в круглощеком полукровке средних лет, сыне двух рас, гномьей и человечьей, ни в молодом голубоглазом мужчине, оказавшемся чистокровным человеком. Хотя он и носил черный костюм алхимика, однако выглядел добродушным и простоватым провинциалом. Обычно люди с такими лицами любят хорошо поесть и повеселиться и не устраивают ловушек на оборотней и заговоров против королей.

Третьей была немолодая женщина в простом темном ситцевом платье и с вязаной шалью на плечах, похожая на няню или сиделку.

Но почему-то именно к ней и обратился доставивший пленников надзиратель:

— Вот они.

— Вижу, — буркнула незнакомка небрежно. — Отправь-ка их купаться. Да дверь прикрой поплотнее, сквозит.

— Я сам, — поднялся с места голубоглазый, и его губы искривила коварная, предвкушающая улыбка, вмиг абсолютно изменившая круглощекое лицо.

Внимательно следивший за ним Рад с огорчением рассмотрел промелькнувшую во взгляде жестокость избалованного ребенка, привыкшего исполнять исключительно свои прихоти и не умеющего, да и не желающего считаться более ни с кем. Такие люди признают только родителей, и то лишь до тех пор, пока у тех хватает денег и сил, чтобы исполнять желания обожаемого чада.

Теперь ведьмак был почти убежден, что женщина ему нянька или бабушка, а возможно, и мать, хотя в последнее он предпочел бы не поверить.

Надзиратель подтолкнул пленников и почти бегом побежал впереди них к другому выходу из пещеры, широкому и неровно выломанному кирками шахтеров. Напарники шли не спеша, старательно изображая измученных голодом, жаждой и ошейниками оборотней, мечтающих только о самых простых вещах и старающихся не упасть, а чернокнижник легко шагал позади, насвистывая что-то веселое.

— Пошевеливайтесь, грязные псы! — высокомерно прикрикнул он, когда пещера осталась позади. — Простых заклинаний чистоты не могли выучить, скоты ленивые.

Что-то в этом восклицании показалось Раду неправильным, лживым, а когда и магистр едва слышно фыркнул, ведьмак убедился в своей правоте.

Иридос слышит ложь, значит, все происходящее не так однозначно, как представлялось ему там, в пещере.

Идти пришлось довольно далеко, и голубоглазый алхимик всю дорогу развлекался тем, что придумывал пленникам различные прозвища и обвинял их во всем, что приходило ему на ум. Рад очень скоро перестал обращать внимание на въедливый, слегка гундосый голос, все жарче упрекающий безропотных рабов в придуманных прегрешениях.

Вдруг шедший впереди надзиратель посторонился и буквально вжался в стену грубо вырубленного тоннеля, пропуская подопечных вперед.

— А ты чего там прячешься? — тотчас взъелся на него чернокнижник. — Иди, показывай им дорогу.

— Так вы же лично хотели? — в голосе оборотня глухо прозвучала застарелая тоска, но перечить он не решился.

Снова двинулся вперед, вжимая голову в плечи и шагая осторожно, будто дикий зверек, готовый в любой миг опрометью ринуться прочь.

А извилистый, как мелкая речушка, тоннель вдруг закончился, словно распахнулись широкие ворота, открывая самое необычное место из всех, виденных когда-либо Дирардом. Довольно большая пещера была настолько неудобна и замысловата, что казалась жестокой выдумкой злого колдуна. В свете нескольких клочков ведьминого мха со всех сторон виднелись уступы, лазы, карнизы и спуски. Тут легко можно было заблудиться между грудами камней, природными колоннами самой причудливой формы, различными по высоте и глубине нишами, гротами, трещинами и провалами.

К одной из этих дыр и привел их тюремщик, встав в сторонке с таким упрямым выражением на неестественно бледном лице, что всем стало ясно: он лучше умрет, чем сделает еще хоть один шаг вперед.

— Шелудивый пес, — пренебрежительно плюнул в него чернокнижник и указал оборотням на шаткие деревянные мостки, ведущие вниз: — Туда! И не возвращайтесь, пока не отмоетесь до блеска! Дорогу назад найдете сами.

В его голосе почти откровенно звучало злое торжество, но Рад пока не мог понять, с чего это он так веселится.

— А можно спросить… господин, — вдруг тихо выдавил Иридос, — кто вам та женщина?

— Служанка, — с наигранным равнодушием буркнул алхимик, и ведьмак подавил ехидную ухмылку.