– Нет. Я просто переезжаю. Выдыхай, ладно? А это что?

– Это? Это передали…

– Кто передал? – Имана в недоумении заглядывает в пакет, обнаруженный на полке в шкафу, в котором узнает свои вещи. Сердце предательски сбивается с ритма. Она переводит беспомощный взгляд с соседки на сестру и обратно.

– Мужик какой-то. Сказал, что вы вместе работали. В прошедшем времени, между прочим. Поперли тебя с работы у губера, да? Из-за того покушения? Других крайних не нашли? Нет, ты скажи! Я же переживаю!

– Говорю. У Глухова я действительно больше не работаю.

Имана закусывает губу, осторожно перебирая пальцами аккуратно сложенные футболки, термобелье и трусики. Нащупывает ключи. И решительно откладывает их в сторону:

– Вот, Кать. Забирай. Мне они не понадобятся.

– Погоди, ты что, правда, съезжаешь?!

– А зачем бы я стала шутить?

– Нет, а мне что прикажешь делать? Где соседку искать?! Я одна в жизни не потяну оплату. Ты в курсе, какая у меня зарплата. Вот куда ты собралась?

– Пока поживу в домике деда. Потом решу. Айна, подержи, пожалуйста…

Документы, банковские карточки, телефон! Как хорошо, что ей не придется ничего восстанавливать. Имана ставит аппарат на зарядку, удивляясь тому, что ее руки немного подрагивают. Интересно, кто собирал ее барахло? Ну, уж точно не Глухов. А кажется, что он… Она ощущает его вибрирующую энергию на кончиках пальцев, что касаются ткани.

– Ты спятила? Что тебе делать в том медвежьем углу? А жить за счет чего, а? Ну хочешь, я поговорю с шефом, подыщем тебе работу? Ты бы уже спустилась с небес на землю, Имана. А то все ищешь местечко потеплей, и что? Одни неприятности от этого.

Местечко потеплей… Да уж. Губы растягиваются в невеселой улыбке. Может, со стороны так кажется. На деле же все немного иначе. Она просто не может работать в системе. Это противоречит всей ее сущности. Рабочий день в душном офисе с четко установленными временными рамками – вообще не для Иманы. Теперь, когда с Глуховым все в порядке, Имана уверена, что здесь ее миссия выполнена. Раньше она не понимала, почему остается в городе, просто чувствовала, что так надо. Теперь же, все для себя прояснив, она так же отчетливо понимает, что пришла пора возвращаться к истокам.

– Спасибо, Кать. Правда, спасибо. Но я пока не определилась, чем хочу заниматься дальше.

– В смысле – не определилась? Как будто у нас есть выбор! Айна, да? Ну, хоть ты ей скажи…

Катя совершенно искренне не понимает, что выбор есть всегда. Она живет по накатанной. Ей не свойственны рефлексия и мысли о собственной роли в жизни.

– …зарплата день в день, аванс! Можно в санаторий путевку выбить. И тринадцатую дают, и премию, если, конечно, не лишат за какой-нибудь косяк. Цивилизация опять же! Вода горячая. Туалет в доме! Давно у тебя не было цистита?! Да и на что ты будешь жить? Сейчас вот закончатся твои сбережения, и-и-и?

У Иманы нет конкретного ответа на этот вопрос. Но тайга дает миллион возможностей заработать. Можно кедровую шишку собирать и сдавать, можно грибы продавать, ягоду… Шкуры. Можно водить туристов, или организовывать охоту, как дед. Да были бы силы! Правда, сейчас Имана не чувствует их в достаточной мере. Она вообще едва заставляет себя просыпаться, но это же не навсегда… Дома и стены помогают. Уж там-то, в родной среде, среди родных просторов, где ей известен каждый камушек и жучок, она точно справится.

– Я что-нибудь придумаю, – обещает Имана, с улыбкой окидывая взглядом свои немногочисленные пожитки. Сомнений, что все идет как надо, у нее нет. Но когда Айна ободряюще сжимает ей пальцы, в душе словно что-то сжимается.

– Предательница! – плачет Катя.

– Кать, ну ты чего? Все хорошо будет.

Немного смущает, когда Катька лезет на прощание обниматься. К этому Имана все-таки не привыкла. Оттого еще более странно, как так вышло, что она позволила Глухову настолько близкий контакт. Что-то в тот момент произошло. Как-то она с ним сцепилась. Да так прочно, что выдирать его пришлось с мясом.

Отодвинувшись от соседки, Имана пробегается пальцами между грудей ставшим уже привычным движением. Глупость, конечно, но, кажется, она наяву ощущает зазубренные края образовавшейся там ментальной дыры.

– Ну, все. Не теряйся. Звони.

– Да разве же до тебя дозвонишься! – летит в закрывающуюся за спиной дверь.

– Занятная у тебя подружка, – усмехается Айна.

– Видишь что-нибудь?

– Конечно. На дворе ведь белый день.

– Не хочешь об этом поговорить? – в который раз осторожно начинает Имана.

– Нет, – в который же раз отрезает сестра.

– Опасно отрицать свой дар. Заболеть можешь.

– Нет у меня дара. Ну, нет, окей? Я ничего не вижу, и, если честно, очень этому рада.

В детстве Айна видела много всякого интересного. И поэтому мать не придумала ничего лучше, как отправить ее на лечение. Может, ей и впрямь что-то там поломали, но точно не до конца.

– Ладно, извини.

Их разговор заканчивается примерно одинаково каждый раз. Но зачем-то Имана снова и снова его заводит. Вероятно, все дело в том, что больше говорить им с Айной и не о чем.

– Как думаешь, почему дед не остался ни с одной своей женщиной?

– Думаю, он боялся за их безопасность. Дед был весьма непростым персонажем.

– Шпионом, что ли? – хмурится Айна.

– Тогда бы он жил не в тайге, а в какой-нибудь процветающей демократии. Так что нет, не шпионом. Просто человеком с уникальным даром, которого использовали в своих целях. Не думаю, что его жизнь была легкой. Знаю только, что он учил…

– Будущую агентуру?

Имана пожимает плечами:

– Каких-то людей. Здесь располагалась военная база. Мне повезло, что меня воспитывал он. Прости.

– Ну, вот за что ты извиняешься?

– Если бы ты оказалась на моем месте, твоя жизнь сложилась бы гораздо счастливее.

– Ой ли… – закатывает глаза Айна.

– Дед бы точно тебя не запер в дурку.

– Ага. И я бы окончательно тронулась. Замечательно.

– Не тронулась бы. Он бы научил тебя с этим жить.

– Ты сама-то умеешь?

– Кажется, да. Я чувствую… ну, знаешь… людей.

– И потому их избегаешь? Что ж в этом хорошего?

Они едут уже какое-то время. По обе стороны от дороги –