— Мы опасались этого. Но я не верил. Ты расскажешь мне все.

Тут он улыбнулся, и я подумал, что в данной ситуации не мог бы и представить ничего неуместнее.

Это было нелепо, но я видел, что он счастлив. Лицо его просветлело, глаза широко раскрылись, рот растянулся в улыбке. Все тело обмякло и расслабилось. Словно сработал выключатель — только что мир всей своей тяжестью, которую я и представить не мог, давил ему на плечи, а в следующее мгновение он оживился и повеселел.

— Вы что, рады?

— Как черт знает кто, Джон, — сказал он и улыбнулся еще шире. — Ненавижу, когда это происходит.

— Ненавидите, когда радуетесь?

— Когда радуюсь, когда грущу — не важно, — ответил он, встал и прошел мимо меня к двери. — Дело не в чувстве, а в его воздействии. Сейчас у меня просто нет на это времени.

Он открыл дверь:

— Стефани?

— Да, мистер Форман?

— Кто-нибудь уже вернулся?

— Кроме нас троих, никого нет. Слушайте, у меня потрясающая новость…

— Я так и думал, — оборвал он ее. — Заходи и поделись с нами.

— Замечательно! — крикнула она.

Я услышал, как шаркнули колеса ее кресла и по полу застучали каблучки. Она вошла в комнату, широко улыбаясь, речь ее лилась нескончаемым радостным потоком.

— Я только что говорила по телефону с бойфрендом, и он…

Агент Форман размахнулся пистолетом, как дубинкой, и ударил рукояткой в лицо Стефани. Раздался жуткий треск, видимо сломанного носа. Она отпрянула к двери, ее крик оборвался — его погасила струя крови, хлынувшей в горло, а Форман ударил ее еще раз, теперь с левой стороны. Она смотрела широко раскрытыми глазами, слишком ошарашенная, чтобы успеть испугаться.

— Ну, нравится? — спросил он, глядя, как она пошатнулась и едва не упала. — Некоторые здесь пытаются работать, — он ударил ее еще раз, — и у них ничего не получается, — еще удар, — а милая маленькая Стефани в это время так радуется, черт ее раздери.

Он снова ударил ее, по затылку, и она свалилась на пол. Я в шоке смотрел на нее, потом поднял взгляд на Формана.

— Ты смело защищал ее, — сказал он, возвращаясь за стол. — Стефани наверняка благодарна, что ты остановил меня и я не избил ее до полусмерти.

— Кто вы?

— Хороший вопрос, — ответил он, беря чашку кофе. — Догадайся. Оставайся начеку.

Он поднес чашку к Стефани, перекатил тело ногой и посмотрел, не натекла ли кровь на ковер. Из разбитого носа лило, в волосах тоже была кровь, — вероятно, удар рассек кожу. Она дышала, но оставалась без сознания. Форман рукавом отер кровь с ковра и плеснул поверх кофе.

— Урок номер один. На помойку вроде этого городка не приедет команда профессионалов, чтобы разглядывать в микроскоп место преступления. Все увидят пролитый кофе и решат, что это пролитый кофе, а завтра я вернусь и дочищу. А теперь бери ее.

— Зачем?

— Мы едем домой. Считай это сделкой: я познакомлю тебя с моими игрушками, а ты расскажешь, как убил бога.

— Я его нашел, — сказал Форман, прижимая сотовый к уху.

Другой рукой он держал руль. Я сидел на пассажирском месте. Стефани, которая так и не пришла в себя, лежала сзади.

— Нет, не его, — продолжал Форман. — Того, кто его убил. Я знаю, ты была права. Нет, ты ни за что не поверишь — он всего лишь мальчишка. Человек. Нет, понятия не имею, но выясню. Я позвоню.

Форман повесил трубку и сунул телефон в карман рубашки. Пиджак с пистолетом он положил подальше от меня. Мы уже почти доехали до окраины города, и я не знал, куда мы отправимся дальше. Сильнее ужаса во мне было только чувство недоумения.

Он назвал Кроули богом?

Я мог бы броситься наутек, когда мы подходили к машине, но я хотел узнать все, что известно Форману. Он обладал информацией, которую я искал, и я бы согласился на все, лишь бы ее получить.

— Кто это был? — спросил я.

— Никто, — ответил Форман и рассмеялся. — Ну, с чего начнем? Я понятия не имею. Думаю, первый вопрос — как ты это сделал?

— Как я сделал что?

— Не валяй дурака. Ты убил его. Черт… я даже не знаю кого. Кем он был?

— Кем был… кто?

Я не хотел изображать тупого, но не представлял, что сказать. Он обвинял меня в убийстве мистера Кроули, это ясно, и еще казалось, что Форман знает: Кроули был каким-то сверхъестественным существом. Больше у меня в голове ничего не укладывалось. И с кем он говорил по телефону?

— Мхай, — сказал он, ударив ладонью по рулю. — Бог, которого ты убил. Клейтонский убийца. Ты знаешь о нем, и ты жив, следовательно он мертв, и убил его, скорее всего, ты.

— Он напал. Пытался меня убить. Я не…

— Чье тело он взял? Ты, наверное, решил, что убийца — это кто-то из жителей городка или кто-то, кого ты знаешь лично. К тому времени, когда ты его увидел, он мог захватить даже тело Билла Кроули.

Ага. Форману известно меньше, чем я думал. Он считал, что демон вселился в Кроули в самом конце, уже убив Неблина, а это значит, его версия неполная. Я вцепился в это, как в спасательный круг: если я знал что-то, чего не знал он, — это давало мне некоторую власть. Не очень большую, но лучше, чем ничего.

— Это был демон. С большими когтями, острыми зубами — столько зубов представить себе невозможно, и огромными, как тарелки, глазами. Они светились в темноте.

Про Кроули я ничего не сказал.

Мы проехали под уличным фонарем, и, прежде чем машина снова погрузилась в темноту, я успел разглядеть улыбку на лице Формана. Мы миновали городскую черту и вырулили на однополосную лесную дорогу, а когда мои глаза немного привыкли к темноте, я увидел его лицо, освещенное призрачным красноватым светом от приборной доски, его улыбку, темную и жестокую.

— Мхай… — произнес он.

— Вы сказали, что он был… богом?

— В сравнении с тобой — безусловно, — хмыкнул Форман. — Когда твои предки только вылезли из дерьма и взвыли в темноте, именно он ответил им, великий и ужасный.

Я молча смотрел на него, видя в слабом красноватом свете, как глаза Формана загораются пугающим фанатизмом.

— Мы все тогда были богами, по крайней мере так нас называли люди. Одни считали Мхая богом смерти, другие — богом мщения, на берегах Нила — даже владыкой лиц. Но время не стоит на месте, и слава увядает. Именно время в конце концов и убивает нас.

Он говорил «нас». Я думал, он охотник или поклонник какой-то веры, но… неужели он тоже демон, как Кроули?

— Ты боишься, — сказал он, бросив на меня беглый взгляд. — И Стефани боится, но не меня. Не меня самого. Скорее, моего отражения где-то в ее подсознании. Моего «я» из ночных кошмаров, которые она видит. Но можешь поверить, — добавил он, снова посмотрев на меня, — реальность гораздо страшнее.