Он был демоном, хотя пока я не заметил никаких демонических превращений. Что ж, можно спросить:

— И вы тоже похищаете тела?

— Сегодня похитил два. Включая твое.

— Нет, я имею в виду, как тот, кого я убил. Вы сказали, он забирал тела, чтобы становиться похожим на кого-то, кого я знаю. Вы тоже так умеете?

Он уставился на меня:

— Мир, где все боги одинаковы, был бы очень скучным местом. Конечно, ты мог бы молиться всем нам, если бы хотел похитить тело, но к кому бы ты обратился, возжелай ты чего-то другого?

— Не верю, что существует бог — покровитель похитителей тел.

— Ты не отвечаешь на мои вопросы, я ухожу от твоих.

— Я вам ничего не скажу, пока не получу что-нибудь взамен.

— Но я даю тебе именно то, что ты всегда хотел! — воскликнул он. — Собственную жертву — она без сознания и готова играть в любую игру, которая придет тебе в голову. Она не Барби, но, как и все куколки, по-своему привлекательна, и в этом городе найдется немало людей, которые вырвали бы левый глаз, чтобы оказаться на твоем месте.

Я не ответил.

— По всей видимости, у тебя другие вкусы, — сказал он, внимательно разглядывая меня. — Чего же ты желаешь? Мы можем положить ее на кухонный стол и там провести наше особое бальзамирование. Ну так как, Джон?

Мне хотелось этого — вы даже не представляете насколько. Он все равно убьет меня, подумал я, но, если я решу ему подыгрывать, отсрочит ли это приговор? Смогу ли я выиграть время, если начну пытать Стефани? Как ни посмотри, я оказался в ситуации, у которой не будет последствий: я либо умру, либо стану вечным пленником, так что в этом доме мне позволено все — за его стены ничего не просочится.

А Стефани была красива: длинные светлые волосы, белая кожа. Как Брук. Сколько снов я мог бы воплотить в жизнь…

Да, я хотел этого, но не собирался поддаваться. Кем бы ни был Форман, я сильнее его. В чем бы ни состоял его план, я помешаю его осуществлению. Если он по каким-то своим извращенным причинам хочет, чтобы я мучил девушку, я сделаю все, чтобы с ней ничего не случилось.

— Я не буду. Я не такой, как вы.

— Да, не такой. Но ты удивишься, узнав, сколько у нас общего.

— Что вы намерены со мной делать?

— Пока не решил. Ты согласен отвечать на мои вопросы?

— О демоне, которого я убил? Ни слова.

— Тогда тебе придется посидеть здесь, — ответил он, подходя к чулану.

На двери висел замок, он открыл его и жестом пригласил меня внутрь. Я не шелохнулся, и он повторил жест более настойчиво.

— Не испытывай моего терпения, Джон. Ты убил близкого мне человека, и это не располагает меня к тебе. Но ты показался мне любопытным, и я советую тебе не терять этого статуса.

Я помедлил, но, как только он поднял пистолет, прошел в чулан. Форман улыбнулся и закрыл дверь. Я услышал, как он повесил обратно тяжелый замок.

— Увидимся утром, — сказал он, постучав по двери. — А пока, раз ты не хочешь Стефани, я забираю ее себе.

Я услышал шаги, потом кряхтенье, — видимо, он поднимал тело. Снова шаги, медленные и тяжелые, они удалились в другую комнату: сначала мягко по ковру, потом звучно по чему-то жесткому, вроде линолеума, потом снова мягко. Наконец донесся громкий удар и далекий звук падения.

Я попробовал открыть дверь, но ручки внутри не оказалось, а замок не поддавался. Я ощупал края в поисках щели, или отверстия, или… не знаю. Чего-нибудь. Я заперт в доме с сумасшедшим — сумасшедшим демоном, — который уложил меня в кроватку, рассказав перед сном историю о том, как приятно мучить людей. Мне вовсе не хотелось торчать здесь, но дверь не оставляла надежды. Как минимум ночь я вынужден был провести в доме.

Я пошарил по оштукатуренным стенам чулана и обнаружил глубокие дыры — маленькие, размером с палец, будто кто-то пытался проковырять стену, и большие, неправильной формы, словно кто-то ломился в нее. Стена за гипсокартоном была усилена прочным деревом, не исключено, что специально. Я обследовал другую стену, без пробоин, нашел там то же дерево и сдался. Форман, похоже, специально оборудовал дом так, чтобы сбежать было невозможно.

Не исключено, что мне удалось бы выломать деревянные панели или даже дверь, но это произвело бы шум и разрушения, которые наверняка не понравились бы Форману. По очевидным причинам я не хотел обострять наши отношения.

Но какие у меня имелись альтернативы? Ждать, когда он вернется? И что он сделает? Но даже если мне удастся бежать, куда я пойду? Он знал, где я живу, и явно не стеснялся нарушать закон, когда было нужно. К тому же я все еще не представлял, какой демонической силой он наделен.

И в этот момент до меня донесся крик.

Его приглушало расстояние, стены, двери, но я хорошо его слышал. В первый раз она, кажется, прокричала: «Зачем вы это делаете?» — потом: «Я ни в чем не виновата!» — а после раздавались лишь неразборчивые стоны.

Какая-то часть меня хотела отвернуться, заткнуть уши, притвориться, будто ничего не происходит. Но я не сделал этого. Я прислушивался, ловил каждый звук, прокручивал сценарий у себя в голове. Исходя из наших разговоров, я предположил, что замученная женщина, труп которой я осматривал в морге, — это одна из «игрушек» Формана, а он и есть второй убийца. Поскольку я видел его работу, то представлял себе, что он вытворяет со Стефани. Высокий визг, вероятно, вызван прижиганием, глухие вскрики — ударами и уколами. Я понимал, что означает каждый звук, и мог бы заткнуть уши, чтобы не слышать, но проще было не обращать внимания. Я сделал то, что часто делал по ночам в детстве, — свернулся калачиком и отключился.

Спустя время к ее крикам присоединился второй голос — мужской. Голос Формана. Звук его потрясал: он кричал на нее и в то же время в страхе кричал вместе с ней. Два голоса доросли до мучительного крещендо, а потом вдалеке хлопнула дверь, и надрывающийся, плачущий голос понесся по коридору мимо меня к входной двери. Я услышал быстрые тяжелые шаги, спешащие покинуть дом. Загремел замок, раздался отчаянный удар по входной двери, потом треск, и дверь с грохотом распахнулась. Шаги из дома переместились наружу, и тут Форман издал крик такого первобытного ужаса, что я весь покрылся мурашками. Крик продлился несколько секунд и оборвался: я различал только шум ветра в деревьях и редкие удары двери об стену.

Потом шаги вернулись, но теперь направились не вглубь дома, а прямо к моему чулану. Я услышал стон, и содрогнулась моя дверь — это Форман припал к ней с той стороны.

— Помоги мне, Джон, — взмолился он измученным голосом.

Дверь задребезжала от того, как он стал в нее биться.

— Помоги мне. Помоги.

— Что вам… — Я не знал, что сказать. — Что случилось?

— Это слишком. Слишком много боли. Ужаса. Это невыносимо. Невыносимо.