Енукидзе нравился своей приветливостью и обходительностью. Как секретарь ЦИК он ведал академическими театрами страны — Большим, Малым и МХАТ в Москве, Кировским и Малым оперным в Ленинграде. Бюджет, штатное расписание, гастроли, зарубежные поездки и награждения — все это шло через Енукидзе. Актеры и режиссеры были благодарны ему за либеральное отношение к людям искусства и готовность помочь.

Он стал незаменимым помощником для формального президента страны Михаила Ивановича Калинина.

«При обсуждении вопросов в политбюро, — вспоминал Троцкий, — Ленин не раз поворачивался с дружелюбной иронией в сторону Калинина:

— Ну а что скажет по этому поводу глава государства?

Калинин не скоро научился узнавать себя под этим высоким псевдонимом. Бывший тверской крестьянин и петербургский рабочий, он держал себя на своем неожиданно высоком посту достаточно скромно и, во всяком случае, осторожно...

Правда, правящий слой долго не принимал Калинина всерьез. Но крестьянские массы постепенно привыкли к той мысли, что «хлопотать» надо через Михаила Ивановича...

С крестьянами Калинин нашел необходимый язык без затруднений. Перед буржуазной интеллигенцией он в первые годы робел. Здесь ему особенно необходима была помощь более образованного и светского Енукидзе.

К тому же Калинин часто бывал в разъездах, так что на московских приемах председателя часто заменял секретарь. Работали они дружно. Оба по характеру были оппортунисты, оба всегда искали линию наименьшего сопротивления и потому хорошо приспособились друг к другу...

Не играя политической роли, Енукидзе занял, однако, крупное место если не в жизни страны, то в жизни правящей верхушки. Дело в том, что в его руках сосредоточено было заведование хозяйством ЦИКа: из кремлевского кооператива продукты отпускались не иначе, как по запискам Енукидзе...»

Авель Софронович не стремился в большую политику по причине отсутствия амбиций. Но Сталину нужны были политические бойцы, и он постепенно охладел к Енукидзе.

Секретарь ЦИК втихомолку жаловался старому приятелю Леониду Петровичу Серебрякову (бывшему секретарю ЦК).

— Чего еще Сталин хочет? — недоумевал Енукидзе. — Я делаю все, чего от меня потребуют, но ему все мало. Он хочет вдобавок, чтобы я считал его гением.

Чекисты, которые вели «кремлевское дело», отправили в ЦК протоколы допросов, в которых упоминался Енукидзе.

27 февраля 1935 года политбюро поручило секретарю ЦК Николаю Ивановичу Ежову «проверить личный состав аппаратов ЦИКа СССР и ВЦИКа, имея в виду наличие элементов разложения в них и обеспечение полной секретности всех документов ЦИКа и ВЦИКа».

3 марта Енукидзе сняли с должности и постановили рекомендовать председателем ЦИК Закавказской Федерации (объединявшей Грузию, Армению и Азербайджан).

5 марта в Тифлисе (Тбилиси) сессия ЦИК Закавказской Федерации утвердила Енукидзе своим председателем. Но в Тифлис он не попал. Его восхождение на Голгофу еще только начиналось.

21 марта политбюро утвердило адресованное членам ЦК сообщение «Об аппарате ЦИК СССР и тов. Енукидзе».

Авеля Софроновича обвиняли в моральном разложении и прямом покровительстве «контрреволюционным группам», выявленным в аппарате правительственной библиотеки и комендатуре Кремля.

Обвинения звучали уничтожающе.

«Учитывая вскрытые следствием факты, — говорилось в сообщении, — ЦК считает необходимым обсудить на ближайшем пленуме ЦК вопрос о возможности оставления тов. Енукидзе в составе членов ЦК ВКП(б)».

Енукидзе, который еще оставался членом ЦК, был ознакомлен с позорящим его документом. На следующий день он обратился к своим друзьям Ворошилову и Орджоникидзе с письмом:

«Дорогие Климент Ефремович и Серго.

По поводу письма Политбюро ЦК ВКП(б) от 21 марта сего года «Об аппарате ЦИК и т. Енукидзе» я написал письмо в Политбюро, копию которого вы, наверное, получите. Я здесь не буду касаться существа этого письма, скажу лишь, что решение Политбюро о моем снятии с поста Секретаря ЦИК’а считаю вполне правильным.

Я порывался написать лично Сталину или пойти к нему, но не хватило сил: мне стыдно и все переживаю очень тяжело.

К вам обоим (как и ко всем членам ПБ) одна-единственная просьба: помочь мне отказаться от поездки в Тифлис.

Вы (а Сталин еще лучше) поймете меня, что после Письма Политбюро и тех обвинений, которые справедливо направлены против меня, не могу я явиться туда работать. Я готов пойти на любую маленькую работу по указанию ЦК и вне Закавказья. Во мне говорит не ложный стыд и самолюбие, а просто психологически и физически не могу превозмочь себя поехать туда, как Пред. ЦИК’а.

Я давно (5 лет) не был в ЗСФСР, и нужно будет еще много времени, чтобы я туда смог поехать. Очень прошу вас по старой дружбе и как товарищей помочь мне в моей просьбе.

         Ваш всегда А. Енукидзе».

Авель Софронович напрасно подыскивал наиболее убедительные аргументы. Енукидзе не понимал логики Сталина, которого знал столько лет. Это назначение и не могло состояться: на такую крупную работу опального человека Сталин не посылал. Просто у вождя выработалась своя процедура постепенного уничтожения человека.

3 апреля политбюро оповестило членов ЦК, что мягкое решение о переводе Енукидзе в Закавказье было принято до того, как стали известны новые, компрометирующие его факты:

«Многие из участников, и в особенности участниц, кремлевских террористических групп пользовались прямой поддержкой и высоким покровительством тов. Енукидзе. Многих из этих сотрудниц тов. Енукидзе лично принял на работу, с некоторыми сожительствовал».

13 мая 1935 года политбюро отменило прежнее решение и назначило Енукидзе уполномоченным ЦИК СССР по Минераловодской группе курортов. Это была незначительная и чисто хозяйственная работа.

На июньском пленуме ЦК с докладом «О служебном аппарате Секретариата ЦИК Союза ССР и товарище А. Енукидзе» выступил секретарь ЦК и председатель Комиссии партийного контроля Николай Иванович Ежов. Он рассказал членам ЦК о сети террористических групп под руководством Льва Борисовича Каменева, которые свили гнездо в Кремле из-за «преступного попустительства» Енукидзе.

7 июня пленум ЦК решил:

«1. Одобрить мероприятия контрольных органов по проверке и улучшению служебного аппарата Секретариата ЦИК Союза ССР.

2. За политическое и бытовое разложение бывшего секретаря ЦИК т. А. Енукидзе вывести его из состава ЦК ВКП(б) и исключить из рядов ВКП(б)».

Непосвященные в кремлевские тайны недоумевали. Распространились слухи о том, что Енукидзе наказан за «аморальное поведение». Многие считали это чересчур суровой карой за известный всей Москве интерес старого холостяка Енукидзе к красивым балеринам.

Впрочем, нашлись люди, которые ненавидели Енукидзе и радовались его падению. Сталин тогда еще общался с родственниками своей первой жены и, улыбаясь, спросил Марию Анисимовну Сванидзе:

— Довольна, что Авель понес наказание?

Сванидзе ответила, что она счастлива.

Вечером записала в дневнике:

«После разгрома ЦИК’а и кары, достойной кары, которую понес Авель, я твердо верю, что