Это

FOU

QUETS

(Тег на прилавке сожженного ресторана.)

Красный навес над верандой сгорел. Огонь добрался до второго этажа, где я часто подписывал свои книги на встречах.

Раз уж так получается, что поджог Fouquet’s эффективнее четырех десятилетий шутовства, я решаюсь на еще одно покушение, на сей раз — радийное, которое окончательно подорвет тоталитаризм комиков, распевающих солдатские песни. Я приду на работу без текста! Призову объявить бойкот смеху, предложу коллективную отставку и борьбу за мировой спад. Хорошо бы указом ввести пост, распространяющийся в первую очередь на юмор. Три минуты воздержания от хиханек-хаханек. Мое прощальное обозрение будет тремя минутами молчания. Неожиданными для всех, добровольными, гимном лени и разгильдяйству на студии трудоголиков. Я устрою хэппенинг а-ля Джон Кейдж, хрумкающий яблоком. Самым благородным, ибо лишенным всякого смысла юмором были наделены Тцара[337] и Гидропаты[338], Лохматые, Зютисты[339], Отрицатели-нигилисты, Жеманфутисты-пофигисты[340] и Разгильдяи, проводившие время в парижских кафе-кабаре конца XIX века. Наследие Граучо Маркса[341]. Политическая идея ничегонеделания позаимствована из комикса Жебе[342] «Год 01». Спад, всеобщее замедление начинаются с прекращения работы. Да, будет стильно, если к умеренности и трезвости призовет пьяный. Забастовка — это реальная, проживаемая жизнь. «Желтые жилеты» борются с потреблением, выходящим за грань разумного. Они бастуют один день в неделю, веря, что бьются за достойное жалование, а портя Рождество, сражаются против глобального потепления (в этом случае следует менять желтые жилеты на зеленые).

— Ты ужасно выглядишь, выпей водки с комбучей![343] — советует молодая романистка Манон, садясь в такси у дверей Raspoutine. — Куда собрался?

— На открытие клуба Medellin.

— Залезай! Ты похож на Октава Паранго, только бедного. Ты он и есть, автор «Промокших шлюх»?

— Да… Ну, название следует рассматривать в контексте эпохи… Прошедшей, слава богу… Я хотел разоблачить мачизм того времени… Герой — жирный боров, но я разоблачал ядовитую, заразную идею преимущественного права мужчины…

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты застрял в 1998-м.

— Никто не готовил меня к 2020-му, я не гожусь для этого десятилетия.

— Не волнуйся: гетеросексуальность снова войдет в моду.

Манон смеется, скаля хищные зубки. Она похожа на Эмму Стоун в «Ла-Ла Лэнде», но парижскую, в ней нет ничего от туристки. Девушка явно выпила не одну кружку пива в джазовом клубе Le Caveau de la Huchette в Латинском квартале. Волосы Манон растрепаны, как у лицеисток с улицы Муффтар, от нее несет табачищем: этакая Золушка с ароматом… окурков. Размер ноги у нее 40-й при росте метр семьдесят — следствие генномодифицированного питания 2000-х. Манон из тех девушек, которые считают целью жизни курить «Кэмел» в пабе la Contrescarpe, анализируя драматическое искусство Валера Новарина[344]. Они занимаются любовью, а не трахаются. Аппетитная малышка. Не могу понять, чем пахнут ее духи — розовым грейпфрутом или пассифлорой, чтобы это определить, пришлось бы подойти ближе, а это незаконно. Ниже я опишу ее потрясающую манеру развенчивать все мои предрассудки.

Бывший Baron снова сменил название, сегодня ночью его обмывают. Над дверью, выходящей на авеню Марсо, горит неоновая вывеска Chez Pablo. Подумать только, сколько всего со мной случилось в таком крошечном помещении! Я встретил актрису, и мы прожили вместе два года. Я занимался любовью с журналисткой из Elle за занавеской диджея. Подруга-издательница чуть не откинула копыта, злоупотребив коксом на мусорном дворе. Певица Бьорк миксовала топлесс. Кейт Мосс[345] подралась с Джейми Хинсом[346] из-за взгляда поклонника. Меня загребли в полицию, застав за «употреблением» на капоте машины. Что от всего этого останется, если я потеряю память?

— Я все время чувствую себя ужасно усталым.

— А поспать не пробовал… для разнообразия?

Манон — радикальная экологиня, она тоже хочет ходить на демонстрации.

— Тебе все равно, потому что ты скоро сдохнешь, но нам — молодым — не плевать на то, что люди засирают атмосферу.

— В 2000 году я саботировал рекламную кампанию йогуртов Madone на TF+. Пробовал предупредить зрителей об экологическом вреде рекламы. Это было двадцать лет назад, и никто меня не услышал.