— Вон там стоит… блондин.

Он вполоборота мельком взглянул назад и опять вернулся ко мне:

— Арина, бесконечно бегать не получится. И ведь тебя даже не ищут. Пора собраться и выйти на свет. Если ты кому-то что-то хотела доказать своим побегом, то докажешь только тогда, когда перестанешь бежать.

Я неуверенно помотала головой. Вадим Андреевич взял меня за руку и потащил к ближайшей двери, за которой располагалась ванная комната. Запер замок и посмотрел внимательно. Вздохнула и решилась поднять лицо:

— Можно, я подожду вас в машине?

— Долго ждать придется. А Гриша может обидеться, если я сразу уйду.

— Ничего, я подожду сколько потребуется.

Последней фразы он словно и не расслышал:

— Так который блондин? Тот здоровый мужик или тощий… как его? Иван, вроде бы. А может, Антон Коломенский?

Я, забыв о собственных сомнениях, вытаращилась на него:

— Вы знаете Антона?! Откуда?!

— Ого, какая реакция, — Вадим улыбнулся.

Но я даже слов подобрать не могла:

— Вы… хотите сказать, что Антон тоже пользуется услугами ваших… девочек?

— Не пользуется, — Вадим теперь наклонился и так пристально вглядывался в мои глаза, что стало не по себе. Однако становился все веселее. — Черт меня дери… Теперь мне даже кажется, что вы похожи! Брат?

Ответом был только вздох и покрасневшие щеки.

— Антон — твой старший брат? — повторил он то, что, по всей видимости, привело его в восторг. — Ничего себе! Нет, я догадывался, что ты не из простых, но оказалось, что уж слишком не из простых. Здорово!

— Что тут здорового? — я попыталась отвести глаза, но он взял меня за плечи, не позволяя увернуться. — А вы откуда его знаете? Говорите уж честно. Я смогу пережить новость, что Антон, хоть и женат, но…

— Да ничего подобного не было, — рассмеялся Вадим. — Или я об этом не знаю. Мы с ним знакомы… та-а-ак… Как бы это помягче-то сейчас озвучить? Учились мы вместе. Одноклассники.

Мне требовалась всего секунда, чтобы сопоставить. Мои братья, как и я в самом начале, учились в элитной гимназии. Потом меня родители забрали, но братья учились до самого конца — к ним родители предъявляли совсем другие требования. И уж, конечно, в классах, которые посещали они, не водилось простых смертных — буквально все были детьми политиков, международных дипломатов или наследники финансовых империй. Мое предположение оказалось верным — Вадим вышел точно из того же круга, что и я. Теперь я улыбнулась легко, даже язвительно:

— Кажется, один-один, Вадим Андреевич!

— Похоже на то. Мы, Арина Алексеевна Коломенская, с вами почти идеальная пара высокородных бунтарей.

Я не выдержала и рассмеялась громче. Иначе и не скажешь! Но с братом все равно встречаться пока готова не была. Зато точно знала, что Вадим попытается убедить — это же в его характере: воевать — так передовой. И не ошиблась:

— Если ты собиралась разозлить семью, то могу так подыграть, что твоего брата кондратий хватит. Хочешь, расскажу, как снял тебя на стоянке для фур?

— Сумасшедший! — я хохотала уже в полный голос. — Нет! Это будет уже слишком!

Он обнял меня, прижал к себе, но продолжал подшучивать:

— Тогда придется говорить правду. Что к эскорту ты никакого отношения не имеешь, отвечаешь только за доставку наркоты на вечеринки.

— Вы доставляете наркоту на вечеринки?!

— Еще громче об этом крикни, а то не все расслышали. Нет, ну не говорить же ему, что ты со мной спишь? Мне отчего-то в фамилии «Коломенский» явно слышится «кастрировать». А я пока морально не готов.

— Бе-е-едненький! — смеялась я. — Похоже, кто-то впутался туда, куда не собирался?

— Впутался, ага. Ладно, Арин, бросай уже вызов — самой себе. Встреться с братом и чеши ему, что пожелаешь. Я поддержу любой вариант.

— Даже не знаю…

Вадим чуть разжал объятия, толкнул меня к стене, наклонился к самым губам:

— Революции, Арина, совершаются не за закрытыми дверями! Учись у меня: я свою семейку довел до нервного тика, чтобы навсегда отстали со своими планами на мою жизнь. А мне тогда и девятнадцати не было. И пока ты решаешься, давай используем эту минутку такого удачного уединения…

Он целовал напористо, но как только я начала возбуждаться, спустился на шею. Руками подхватил тунику и рванул резко вверх, но не снял до конца, оставив на локтях. Я была вынуждена оставаться будто со связанными руками, которые он прижал над моей головой.

— Вадим Анд… Вадим! Не здесь…

Другой рукой он нырнул мне за спину и расстегнул бюстгальтер. Тоже не стал снимать, просто протянул вперед освобождая грудь, которую сразу сжал.

— Да перестань уже, Арин. Выходи из зоны комфорта.

— Услышат… — я задыхалась от его слишком напористых ласк — почти на грани боли.

— Ага, могут.

Подтвердил и сдавил сосок еще сильнее. Кажется, сегодняшнее его настроение не было нежным, но оставалось игривым. Он не давал мне шанса сосредоточиться — прижимал к стене все теснее, блуждал ладонью по всему телу, сжимая в самых чувствительных местах, не отпускал мои руки, отчего я чувствовала себя беззащитной — и от одной этой мысли распалялась.

И, конечно, когда он отпустил, потом расстегнул мои джинсы и заставил снять, уже и не думала, что хочу его остановить. Вадим отступил на шаг и показательно медлительно вытянул из кармана блестящую пачку. Я откинула тунику на пол и потянулась к пуговицам на его рубашке, но он отстранился дальше, не позволяя мне его раздевать. От возбуждения и непонимания я растерялась. Сразу обхватила его за шею, когда он приблизился, только лишь приспустив штаны. Меня сводило с ума его обнаженное тело — он это знал, но на этот раз почему-то не предоставил мне удовольствия коснуться губами его кожи. Я неконтролируемо потянулась вниз, чтобы задрать рубашку, но он снова не позволил — перехватил мои руки и вернул на свою шею:

— Держи так. Не отпускай.

Почти приказ. Я уж хотела возмутится… или просто попросить, но сбилась с мысли, когда он подхватил меня под бедра, вынуждая обвить его ногами и сразу же вошел. Меня вытянуло в струну слишком мощным первым толчком. Вместо просьбы выдала только стон.

— Хорошая моя, — он шептал мягко, но движения его были резкими, быстрыми. Каждым толчком он буквально впечатывал меня в стену. — Моя девочка… Моя…

Я не могла подстроиться, потому просто принимала его страсть целиком — ровно столько, сколько давал. Старалась не стонать громко, но иногда вырывалось. Тогда закусывала губу, жмурилась, а потом не выдерживала — и снова стонала. Зарывалась пальцами в его волосы, снова обнимала, чтобы найти губы и опять терялась в ощущениях — сама прерывала мимолетный поцелуй, поднимала голову и в очередной раз проваливалась в то ли свое, то ли его рваное дыхание.