– Я пробью его как чеддер, – шепчет она мне, взвешивая купленный мною козий сыр.

Это сэкономило бы мне пару фунтов, став самым крупным денежным поощрением на работе, которое я когда-либо только получал. Я улыбаюсь ей в ответ.

– Это не чеддер, Роузи, – говорит проходивший мимо менеджер…

…И от моего поощрения не остается и следа.

30 марта 2009 года, понедельник

Только что распечатал родителям снимок их ребенка и уже начал стирать с живота мамы гель для УЗИ, как вдруг отец просит меня сделать еще один снимок под другим углом со словами: «Просто я не уверен, что этот можно будет разместить на «Фейсбуке». Я уже было начинаю закатывать глаза, порядком устав от этих помешанных на себе любителей социальных сетей, ни дня не способных прожить без общественного внимания, когда наконец посмотрел на снимок. Тут-то я и понял, что он имеет в виду: на фото кажется, что ребенок мастурбирует.

3 апреля 2009 года, пятница

Выпиваю с Роном. Говорим о его работе и про то, что он решил «двигаться дальше». Я сам временами подумываю о том, чтобы и мне начать двигаться дальше. Однако проблема в том, что у меня в этой стране только один потенциальный работодатель. Рон предлагает устроить мне встречу с консультантом по подбору персонала и выражает уверенность, что у меня полно навыков, которые пригодятся в других профессиях.

Я частенько слышу нечто подобное от тех, кто не работает в медицине, но им меня не убедить. Многим кажется, что врачи – эксперты в разрешении проблем, способные по набору симптомов определить конкретный диагноз. На деле же мы скорее доктор Ник (Горе-врач из «Симпсонов». – Примеч. перев.), чем доктор Хаус. Мы учимся распознавать ограниченное количество конкретных проблем по увиденным ранее признакам – подобно 2-летнему ребенку, который отличит кошку от утки, однако вряд ли правильно назовет шлакоблок или шезлонг. У меня упорное чувство, что я не продержался бы долго в роли консультанта по вопросам управления, используя свои навыки решения проблем, чтобы увеличить продажи провального бренда нижнего белья для женщин.

6 апреля 2009 года, понедельник

Все взоры устремлены на проводимое запланированное кесарево – на этот раз в связи с предлежанием плаценты[110]. Операция проходит гладко, однако все молчаливы и сосредоточенны, так как в любую секунду все может пойти наперекосяк. Все, за исключением отца ребенка, настроенного на дурацкие шутки.

«Ого, хорошо еще, что обычно все это спрятано за кожей», что-то насчет пениса ребенка и пуповины – обычные пошлости.

Полагаю, он просто нервничает, однако его нелепая болтовня сильно раздражает и отвлекает. Я безразлично мычу в ответ на его остроты, чуть ли не говоря в открытую: «Я тут пытаюсь сосредоточиться. Позвольте мне принять роды. Я же не вмешивался в момент зачатия со своими дешевыми прибаутками».

Он все не унимается:

– Лучше бы он не был черным. Бывало такое, что ребенок рождается не того же цвета, что и родители?

– Синий в счет? – выдаю я.

С балаганом покончено.

17 апреля 2009 года, пятница

Пациентке Д.С. года 22. В отделение неотложной помощи она поступила с острой болью в животе. Здешний интерн говорит мне, что у нее отрицательный тест на беременность, а осмотревшие ее хирурги подозревают, что проблема гинекологического характера. Я провожу осмотр. Она выглядит в порядке – пульс слегка завышенный, живот слегка болезненный при надавливании, однако она без проблем ходит и разговаривает. Положить ее в отделение будет перебором, однако отправлять домой, пожалуй, слишком рискованно. Будь это обычная дневная смена в будние, я бы, наверное, просто бы отправил ее к кому-нибудь на УЗИ, чтобы удостовериться, что никакой серьезной опасности нет. Проблема в том, что сейчас вечер субботы и в больнице минимум персонала – вернее, его почти и нет.

В таких случаях принято не рисковать, и пациентку, как правило, кладут на ночь в больницу, чтобы сделать УЗИ утром. Лучше уж испортить одну ночь из жизни пациентки, чем жертвовать своей карьерой в случае, если что-то пойдет не так. Кроме того, больнице придется понести расходы за содержание одной дополнительной кровати, которые, по приблизительным оценкам, должны составить порядка 400 фунтов. Полагаю, стоимость одной смены специалиста по УЗИ была бы куда меньше и его наличие позволяло бы избегать как минимум одной подобной госпитализации каждую ночь. Но кто я такой, чтобы указывать больнице, как тратить их деньги? Особенно когда они просто решили избавиться от кроватей в комнатах отдыха дежурных. (Может быть, так они сэкономят деньги на постельном белье, которое вспоминают поменять раз в неделю, а то и в две? Может быть, они решили, что мы больно сильно воспрянули духом? Что врачи будут слишком уж бодрыми, слишком уж в ударе, если немного поспят?)

Мы в отделении акушерства и гинекологии не пропадем – медсестра из соседнего отделения для женщин на ранних сроках беременности сжалилась над нами, явно впечатленная размерами мешков у нас под глазами, и сделала дубликаты ключей, чтобы мы могли дремать на больничных койках в ее отделении. Это настолько редкий и настолько великодушный акт доброты, что моя коллега Флер даже расплакалась, а затем принялась шерстить интернет, чтобы узнать, может ли медсестра претендовать на орден Британской империи.

Внезапно до меня доходит, что рядом с кроватью стоит аппарат УЗИ. Убедившись, что Д.С. по-прежнему без труда ходит, я сопровождаю ее вверх по лестнице, чтобы сделать УЗИ. Если все окажется в норме, она сможет отправиться домой, а я даже не буду иметь права выставить НСЗ счет на сэкономленные благодаря моей находчивости 400 фунтов.