В это же время на крайнем левом фланге фронта вновь сформированная 9-я армия генерала Лечицкого приняла на себя в Буковине мощнейший удар вдвое превосходящей по силе группировки генерала Пфланцера. Этот австрийский Гинденбург тоже задумал ударом на Хотин охватить левый фланг 9-й армии и всего Юго-Западного фронта. Две самые боеспособные, беспощадные дивизии венгерского гонведа наступали в авангарде. Венгерские части были лучшими в австрийской армии. Но наступали не в карпатских теснинах, а на просторе. Это их и сгубило. В распоряжении генерала Лечицкого имелось два лучших русских кавалерийских корпуса, водимых лучшими кавалерийскими командирами – 2-й генерала Каледина и 3-й генерала графа Келлера. Эти корпуса выдвинулись скрытым маршем и ударили во фланг уже наступающим гонведам Пфланцера. В пешем, а главное, конном строю стремительной атакой враг был разбит наголову. «Под Хотином особенно блестяще действовала 10-я кавдивизия, в частности ингерманландские гусары. Было взято 33 офицера и 2100 нижних чинов. Наголову разбита 42-я венгерская пехотная дивизия. Неприятель отброшен в Буковину. В деле 18 марта 12-я кавдивизия 2-го конного корпуса взяла 21 офицера, 1000 нижних чинов и 8 пулеметов», – отмечает А. Керсновский. Мне же хочется напомнить и о блестящей победной атаке так называемой Кавказской, или «Дикой», дивизии, входящей в этот же корпус. Дивизия была примечательна не только тем, что формировалась исключительно из добровольцев горских племен, но и воевала под командованием родного брата государя императора великого князя Михаила Александровича. Бывший синий кирасир, блестящий гвардеец показал себя не менее блестящим кавалерийским командиром, а его звание брата «Белого падишаха» льстило самолюбию подчиненных горцев, которые его боготворили. О «Дикой» дивизии написан целый роман подзабытого писателя Н. Брешко-Брешковского, но мы лишь отметим несомненный вклад ее и ее командира в победе у Хотина.

Однако вернемся в Карпаты. Освободившиеся корпуса Осадной армии быстро распределили между 8-й и 3-й армией, которые, опять же без оперативной паузы, продолжили теснить уходящего на Венгерскую равнину противника. Как всегда, эмоционален А. Керсновский: «30 марта (ст. ст. – С.К.) Карпаты были форсированы. Их постигла участь Альп, Кавказа и Балкан. Блистательный подвиг совершен – и наши георгиевские рожки победно перекликались с горными орлами в снежных облаках. Пройдя за четырнадцать дней двадцать верст беспрерывным штурмом, геройские корпуса 3-й и 8-й армий спускались победно с Карпат. Они стояли уже на территории Венгрии, но на искони русской земле – на земле Карпатской Руси. Здесь их застал приказ остановиться и перейти к обороне».

Так-то оно так. Но только даже в штабе Юго-Западного фронта и в Ставке уже не все мечтали о прорыве к Вене и Берлину. На первый взгляд успехи наших войск впечатляли. Действительно, план австро-германского командования сорван бесповоротно, Перемышль пал, мы фактически на Венгерской равнине. Потери противника ужасающи. Цифры их, как это всегда и бывает, рознятся в зависимости от противоборствующих сторон. Но в нашем случае ненамного… По нашим данным, за период Карпатских сражений австро-германцы потеряли до 800 тысяч человек, в том числе 150 тысяч пленными. Только с 20 февраля по 19 марта потери австро-германских войск составляли около 59 тысяч человек, 21 орудие, до 200 пулеметов. А капитуляция целой армии в Перемышле?! Австрийские источники оценивают свои потери без учета Перемышля в 600–800 тысяч человек. Английские официальные источники времен войны отмечают, что австрийцы в Карпатах ежедневно теряли от 1000 до 3000 человек, и только мартовские потери превысили 100 тысяч человек. Впечатляет! Но не будем забывать и то, что наши потери оказались ненамного меньшими, примерно 600 тысяч человек, и вышедшие к Венгерской равнине части и соединения представляли из себя жалкие остатки прежних полнокровных дивизий. Передовые части оторвались от тылов на сотни верст, да и пусты были тыловые артиллерийские и снарядные парки, склады и обозы. Глубокий тыл России не мог в ближайшие месяцы пополнить необходимые запасы даже на одну треть! А разве не впечатляет то, что потери и наши и противника превышают потери на севере более чем в 6 раз! Вот что такое бои в Карпатах. Армейское нижестоящее командование понимало всю шаткость своего положения. Герой Карпатских сражений генерал А. Брусилов писал: «Неизменно уменьшавшееся количество отпускаемых огнестрельных припасов меня очень беспокоило. У меня оставалось на орудие не свыше 200 выстрелов. Я старался добиться сведений, когда же можно будет рассчитывать на более обильное снабжение снарядами и патронами, и, к моему отчаянию, был извещен из штаба фронта, что ожидать улучшения в этой области едва ли можно ранее поздней осени того же 1915 года, да и то это были обещания, в которых не было никакой уверенности. С тем же ничтожным количеством огнестрельных припасов, которые имелись у меня в распоряжении, при безнадежности получения их в достаточном количестве было совершенно бесполезно вести активные действия для выхода на Венгерскую равнину. В сущности, огнестрельных припасов у меня могло хватить лишь на одно сражение, а затем армия оказалась бы в совершенно беспомощном положении при невозможности дальнейшего продвижения и крайней затруднительности обратного перехода через Карпатский горный хребет, при наличии одного лишь холодного оружия. Поэтому я не стал добиваться дальнейших успехов на моем фронте, наблюдая лишь за тем, чтобы держаться на своих местах с возможно меньшими потерями. Я об этом своем решении не доносил и войскам не объявлял, но выполнял этот план действий, как наиболее целесообразный при данной обстановке». Одним словом, на юге Восточного фронта сложилась такая же обстановка, как и на севере. Вроде бы противники остались при своих, даже с преимуществом русских войск, но на дальнейшие активные действия Россия была неспособна. Более того, на повестку дня вставал вопрос, как нейтрализовать возможные новые атаки австро-германцев с окончанием весенней распутицы. А те, в отличие от нас, быстро восстанавливали и наращивали свой наступательный потенциал.

На Кавказе русская армия заканчивала Сарыкамышскую операцию, о которой мы уже говорили. Вступив в командование Кавказской армией, Юденич прежде всего дал войскам заслуженную передышку, не забывая о «зачистке» проблемных районов. Начальник Азербайджанского отряда генерал Чернозубов получил приказ восстановить утраченные позиции. Ведя небольшие бои с мятежниками и аръергардом отступающего 13-го турецкого корпуса, отряд уже 17 (29) января занял ранее оставленный Тавриз, захватив при этом 21 орудие. За февраль – март Юденич Приморским отрядом полностью очистил от турок и мятежных аджарцев Чорохский район. Отрядом, взамен переведенного на Западный фронт генерала Ельшина, командовал генерал Ляхов. «В февральских боях, – пишет А. Керсновский, – 19-м Туркестанским полком полковника Литвинова было взято знамя и 2 орудия, другими частями – еще 3 пушки. Вообще, с объявления войны по половину февраля было взято в плен 4 паши (многие дивизии у турок велись полковниками), 337 офицеров и 17 675 нижних чинов. Следует подчеркнуть, что турки вообще предпочитали смерть плену. Сдавались очень немногие. Это следует иметь в виду, дабы не судить о размерах операций Кавказской армии по количеству трофеев и пленных, обычно очень небольшому». Кавказский наместник Воронцов не мешал Юденичу, возложив на него всю военную составляющую и оставив за собой лишь административные вопросы. Юденич все силы прилагал к восстановлению боевой готовности войск, пополнению их личным составом и материальными средствами. Был сформирован новый 5-й Кавказский корпус генерала Истомина, 4-я Кавказская стрелковая, 4-я и 5-я кавказские казачьи дивизии. Из предместий Варшавы прибыла Кавказская кавалерийская дивизия. На боевую готовность кавказской армии мало повлияло даже передислокация 5-го корпуса с 20-й пехотной дивизией в Одессу и Крым для планируемого десанта на Босфор. Десант, как мы уже говорили, не состоялся, и, скорее всего, к лучшему.