мелкая рыбешка, которая никому не интересна, когда идет охота на настоящих акул. Недоимку придется покрыть, и это все. Ей вменяют неуплату НДФЛ физическим лицом в 2020–2022 годах. Ну, максимум штраф добавят, да и то не факт. Вся эта история затеяна совсем не из-за Сашки. Ты это понимаешь, майор?

Косте показалось или в последнем слове звучала издевка? Своими майорскими погонами Таганцев был обязан именно Миронову, и после увольнения с предыдущей должности звания его лишать все-таки не стали. И на том спасибо. Ладно, сейчас не время проявлять мелкую обиду из-за издевательской интонации.

– Я понимаю, – с расстановкой произнес Костя. – И Лена тоже понимает. Скорее всего, Сашка попала в эту уху не случайно, а потому, что кому-то понадобилось подергать за нервные окончания ее мать.

– Да. Оперативник ты хороший. – Кажется, Миронов снова издевался. – Разумеется, так оно и есть и главная цель всей этой шумихи – Лена. Мне это сразу стало понятно, а тебе?

– Не волнуйся, и мне сразу. – Костя аж зубами заскрипел, так ему захотелось впечатать кулак в самодовольное лицо собеседника. – И Лене тоже сразу. Сказывается, знаешь ли, богатый жизненный опыт.

– Это хорошо. – Миронов снова отпил из своего бокала. – Тогда вы, наверное, посчитали расклады и уже выяснили, кому это нужно?

– Посчитали, – согласился Таганцев. – И выяснили. Видишь ли, Виталий, так получается, что никому, кроме тебя, это даром не надо.

На лице Миронова отразилось неверие, сменившееся глубоким изумлением. Он даже бокал на стол отставил.

– Погоди. Ты что, хочешь сказать, что это я затеял всю эту канитель с налоговой? Ты что, серьезно в это веришь?

– Нет, – признался Костя, предпочитавший всегда и во всем держаться правды. – Я не верю. Ты не мог так Лену подставить.

– Если ты не веришь, то кто тогда верит? Лена? Постой, постой. Ты хочешь сказать, что Лена считает, что я заставил налоговиков открыть дело против Сашки? Костя! Что ты молчишь?! Скажи, что я неправильно тебя понял.

– Ты правильно меня понял, – выдержал его взгляд Таганцев.

Вид у Миронова стал совсем больной.

– Костя, этого не может быть. Конечно, я не святой и могу допускать ошибки. Но я всегда в своих действиях исходил только из того, чтобы они шли Лене во благо. Возможно, мы с ней это благо понимаем по-разному. Пусть из-за этого она так серьезно на меня обиделась, что предпочла вычеркнуть из своей жизни. Но считать, что я осознанно и специально причиняю ей вред, она не может. Нет. Невозможно!

Его боль выглядела искренней. По крайней мере, Костя верил теперь, что за Сашкиными неприятностями стоит не Миронов. Но тогда кто? Этот вопрос он задал вслух. Виталий снова взял свой бокал и выпил оставшееся в нем вино залпом.

– Я, в отличие от вас, знаю ответ на этот вопрос, – сказал он медленно. – Как только я узнал, что случилось, то сразу начал выяснять, кто за этим стоит. Потому что наличие злого умысла видно невооруженным глазом. Вот только как Лена могла поверить, что его источник – я, ума не приложу.

– Откуда ты вообще узнал про эту историю? – Опер, живущий внутри Константина Таганцева, не дал ему пройти мимо вопроса, ответ на который мог окончательно вычеркнуть Миронова из списка подозреваемых.

– Да от Сашки, от кого же еще, – с горечью ответил собеседник. – Она прибежала ко мне советоваться, как только получила повестку. Мать не хотела беспокоить, а сама, разумеется, испугалась. Я сразу подключился. Сказал ей, что в налоговой отвечать, подключил свои связи, чтобы дело на тормозах спустили, а сам потихоньку начал разбираться, чьи уши из этого дерьма торчат.

Костя на мгновение устыдился. Сашка, узнавшая, что влипла в серьезные неприятности, побежала за советом не к матери, не к тетке, не к нему, а к Миронову. И это говорило о бизнесмене многое. Саша Кузнецова была чувствительной девочкой с хорошо развитой интуицией. Она не попросила бы помощи у человека, которому не доверяла. И значит, за тот неполный год, который прошел с момента знакомства Лены и Виталия, бизнесмен успел завоевать ее доверие.

– Ну, и чьи уши ты обнаружил?

– Тебе имя Александр Ковалев о чем-нибудь говорит?

Таганцев озадаченно посмотрел на Миронова, но потом его осенило:

– Тот самый, который из телевизора не вылезает? Сотрудник одной из башен?

– Ага. Оч-чень уважаемый человек.

– И что? Это он за что-то мстит нашей Лене?

– Не за что-то, а за дело.

– Виталий!

– За судебное дело, – уточнил Миронов. – Сын Ковалева ушел от жены, и та подала на раздел имущества. Ну, сынок, понятное дело, попытался ущерб минимизировать. Стал затирать, что фактически они с женой уже десять лет вместе не живут, совместного хозяйства не ведут, активы фирмы уменьшил чуть ли не в сто раз. В общем, пытался бабу оставить ни с чем. Папаша, понятное дело, попытался оказать давление на суд, чтобы все тихо-мирно прошло. Но судья Кузнецова у нас же правдолюб. Поэтому судебный процесс закончился полной победой жены Ковалева-младшего. Ей отошла половина стоимости бизнеса, а также половина денег на счетах в банках. Знаешь, о какой сумме речь шла?

Костя вопросительно поднял бровь.

– Более ста сорока миллионов рублей и около пятисот тысяч долларов. Как ты думаешь, можно за такое рассердиться всерьез?

Таганцев коротко присвистнул:

– Да уж. И ударил же, гад, в то же самое место. В налоговую недоимку, то есть необходимость расстаться с деньгами. Вот только Сашка наша – не Кира Плиновская с ее миллионами. Хотя для Лены и Сашки двести восемьдесят тысяч тоже вполне себе ощутимые деньги. Вот ведь скотина какая этот Ковалев. И что теперь делать?

– Что делать с Сашкиными неприятностями, я сказал. Деньги уплатить, в дальнейшем быть аккуратной и бухгалтерию вести так, чтобы комар носа не подточил. А с Ковалевым я разберусь.

– В смысле, накажешь?

– Наказать человека такого уровня, как Ковалев, у меня руки коротки. – Миронов усмехнулся. – Но гадить Лене он больше не будет, это я обещаю. Но и ты, мил друг Костя, тоже мне пообещай, что Лена о моей помощи ничего не узнает.

– Как это? – опешил Таганцев. – Она же ждет меня после нашего разговора. Что я ей должен сказать, по-твоему? Если это не ты налоговую натравил, тогда кто?

– Ты можешь сказать ей про Ковалева, только проследи, чтобы она не напортачила чего-нибудь сгоряча. Кинется же в самое пекло, как пионер-герой. Знаю я ее бескомпромиссную тягу к справедливости.

– А откуда я, по-твоему, про Ковалева узнал?

Миронов вдруг рассмеялся, и в этом смехе впервые за всю их встречу