Чтоб обеспечить автономную жизнедеятельность форта, ему придавалась в сельскохозяйственное пользование прилегающая округа. И тут система фортов вступала во взаимодействие с детищем тиглатпаласаровых реформ — механизмом ротаций завоёванного населения. То есть с подлежащих контролю земель уводилось всё или часть коренного населения, на место которого прибывали депортанты-чужаки. Они и становились источником продуктового и ремесленного благополучия многих ассирийских фортов.

Освоив вновь приобретённые земли, интегрировав их с остальной имперской территорией, можно было уже не отвлекать военные усилия на кампании замирения в данном месте, соответственно, с большей энергией вести наступление на других фронтах огромной державы. При необходимости, освоенная таким образом провинция могла стать плацдармом с военной базой для захвата какой-нибудь очередной близлежащей страны.

Форт, укреплённое военное поселение, назывался бирту (birtu), иногда алу, на письме значился также как хальцу (HAL.SU){151}. Поселения-крепости были рассеяны как по всему периметру империи, так и внутри неё. Сообщение между фортами велось с помощью огневых сигналов. Сигналы были видны вполне хорошо, ведь между некоторыми (соседними?) фортами расстояние было всего в два часа пути.

Собрав сведения из ряда документов, можно в какой-то мере воссоздать картину типичного ассирийского форта. Постройка крепости и её первоначальное снабжение вменялись в обязанность местным вельможам во главе с областеначальником. Так, в руки ассириологов попало письмо Тиглатпаласару III от Дури-Ашшура, губернатора Тушхана{152}. Предметом донесения была постройка форта, осуществлявшаяся этим сановником где-то к востоку от впадения реки Батман в Тигр. Укреплённая точка должна была охранять речной трафик, вероятно, место сплава ассирийцами древесины. Перво-наперво люди Дури-Ашшура построили крепостные стены и главные ворота форта с надёжным блокирующим засовом. Ворота во избежание тлетворного влияния стихий (влажность, перепады жары и холода и т.д.) смазали жидким битумом (нафтой). Теперь в защищенный форт, в только что построенные казармы (bēt-napfarte), можно было заселять самих военных. Помимо казарм крепостные стены вмещали гостевой дом (возможно, в несколько этажей) и складские здания. Кирпично-сырцовые постройки с целью защиты от дождей покрыли всё тем же битумом, а внутренний двор форта и сеть водостоков — асфальтом. Дури-Ашшур озаботился, чтобы форт был обеспечен внешним резервуаром, собиравшим дождевую воду, а одного из евнухов послал наладить снабжение водой из близлежащего канала, сообщавшегося с Тигром.

Древняя табличка, на которой было написано указанное письмо Тиглатпаласару, не сохранила для нас точного числа людей, трудившихся над сооружением форта. В целости остались лишь клинописные знаки, переводимые как 62. В проекте могли быть задействованы как минимум 1162 работника, выполнявших свою трудовую повинность. Американский исследователь Паркер полагает, что счёт работавшим на застройке мог исчисляться тысячами. Подневольные работяги прибывали из разных областей империи: Рацаппы, Арцухину, Гузаны, Аррапхи, наместничества раб-шаке (т.е. из Тур-Абдина). Губернаторы этих областей, как, впрочем, и всех других в империи, наделялись квотами рабочих для повинностных работ. Количество людей по этим квотам они направляли в распоряжение центральной администрации, которая в свою очередь перекидывала нужное количество рабочей силы на тот или иной проект в любом конце державы. Всё это тщательнейшим образом фиксировалось в отчётах, подобных письму Дури-Ашшура, разного рода списках и прочих документах. Данная система, как мы видим, была отлажена уже в правление Тиглатпаласара III. Народу хватало даже для крупных проектов. Сооружались большие и маленькие форты, строились военные базы. Нередко по приказанию ассирийских царей рядом с тем или иным фортом строились здания нового города.

Ассирийские форты, несомненно, были частью системы по перекачке ресурсов из периферии в центр. Но происходил и одновременный обратный процесс: «островки» ассирийского влияния получали по распоряжению центра военное оборудование и обмундирование, ремесленную продукцию, необходимые расходные материалы и сырьё. Тот же Дури-Ашшур доставил в форт деревянные плуги и волов, чтоб те облегчали будущим обитателям крепости вспашку окрестных полей. Ко временам правления другого великого царя Ассирии, Саргона II, относится ещё одно из писем касательно постройки и налаживания жизни в форте. В только что построенную крепость Мину (где-то в районе Дур-Куригальзу) областеначальник Ил-йяда отправляет 10 имеров[26]соли плюс 16 (имеров?) соли kudimmu, 30 кувшинов масла (?), 18 кувшинов нафты, 30 луков, 20 тысяч стрел, 10 тысяч древков для стрел, 2 таланта шерсти{153}. Вельможи, построившие данный форт, отрядили туда из форта лухутейцев 1000 имеров ячменя.

Сколько же военных населяли обычный ассирийский форт? Обратимся к тому же письму времён саргоновского правления. Во главе форта губернатор Ил-йяда поставил одного из своих чиновников, который отправился на новое место службы в сопровождении 100 итуэйцев и куррейцев дворца. Вельможи же отправились организовывать строительство очередного форта. С ними Ил-йяда отправил 10 куррейцев и 20 итуэйцев, которые по завершении строительства должны были остаться в новой крепости. В письме ещё одного чиновника, Набу-шуму-иддины, говорится о 50 итуэй-цах и 30 гуррейцах одного из фортов. Можно подытожить, что гарнизон форта состоял как минимум из нескольких десятков солдат. В общем, количество солдат гарнизона варьировалось от нескольких десятков до нескольких сотен. Соответственно этому числу рассчитывался и провиант и прочие необходимые вещи на первое время.

Как уже сказано, обитатели форта полагались не только на поставки из центра (тот снабжал их преимущественно вооружением и боеприпасами), но и сами возделывали сельскохозяйственные культуры на окружающих его землях. В случае опасности урожай (как правило, ячмень) тут же собирался дочиста и распределялся по пайкам среди населения форта.

Города и экал машарти. Что касается ассирийских городов, то они имели крепкие стены с башнями и зубцами, образовывавшими зачастую двойную систему укреплений. Ашшур, например, был окружён стенами из сырцового кирпича, 15–18 метров в высоту и порядка 6 метров толщиной, с фундаментом из больших каменных глыб. Внешняя сторона стены имела башни-контрфорсы, шедшие с интервалом примерно в 20 м. Наружные ворота были фланкированы башнями. Другой город — резиденция Саргона II Дур-Шаррукин — также был ограждён мощной стеной с контрфорсами. Застройка новоассирийских городов следовала планировке их военных лагерей — прямоугольных или круглых, с регулярной планировкой улиц{154}.

В ассирийских столицах располагались уже упомянутые выше экал машарти — крупные постоянные военные базы, что-то вроде современных учебно-тренировочных лагерей, арсеналов{155}. Это было сооружение, располагавшее крупным внутренним двором; в нём хранилась масса оружия, продуктов, расквартировывались воины, имелись обширные конюшни. В начале каждого года царь наведывался в арсенал и проводил генеральный смотр войск. Екал машарти как казарменно-административные комплексы и арсеналы строились уже со времени правления Салманасара III. Широко известно сооружение данного типа из Кальху — это так называемый форт Салманасар, относящийся к IX веку до н.э. Имелся подобный комплекс и в Ниневии. Про ниневийский арсенал времён Синаххериба и Асархадцона повествуют следующие строки одного из документов: «…дворец, в котором всё сохраняется [для] вооружения черноголовых, для приёма лошадей, мулов, ослов, верблюдов, колесниц, грузовых повозок, телег, колчанов, луков, стрел, всевозможной утвари и упряжи лошадей и мулов». По мере увеличения ассирийской армии арсеналы становились всё тесней, и царям приходилось их расширять, перестраивать.