– Тебе стоит подучиться держать язык за зубами, – прошептал Эразмус, пока они с Поппи шли одни. – Зачем ты сказала Митси? Она всё испортит.

– Почему она постоянно за тобой ходит? – поинтересовалась Поппи, тяжело дыша: ведь она несла огромное пальто, которое дала ей бабушка.

Эразмус вздохнул.

– Такое чувство, что у меня появился провожатый. Это началось не так давно… – Он обернулся, проверяя, что Митси достаточно далеко и не может их услышать. – Я шёл в школу и услышал чей-то плач. Это была Митси. Она пыталась пролезть под изгородью, но её рюкзак зацепился за сетку. Я помог ей снять рюкзак и проводил до школы. И с тех пор она прилипла ко мне.

Поппи оглянулась и улыбнулась Митси.

– Как мне представить посетителей? – спросил полицейский за стойкой регистрации (на его бейджике значилось «Констебль Роджерс»).

Эразмус поднял видоискатель на видеокамере и нажал кнопку «запись», но оставил её висеть на шее, будто она не работала. Все разговоры Поппи взяла на себя.

– Поппи Слаб, Эразмус Толл, Митси Фелт и Марли… Марли-пёс, – с улыбкой ответила она.

Но констебль Роджерс не был настроен доброжелательно.

– Я узнаю, захочет ли мистер Марли с вами увидеться, – сухо сказал он и застучал по клавиатуре.

Двойные двери позади ребят открылись. Констебль Роджерс вскинул голову и просиял мальчишеской улыбкой:

– Мисс Бонхоффер!

– Рада тебя видеть, Роджерс.

Она кокетливо присвистнула и усмехнулась. Мисс Бонхоффер была дородной женщиной с тёмными волосами цвета лакрицы и очками в роговой оправе. На ней был оранжевый костюм, а в руках она держала огромную коробку сладостей. Поппи тут же прониклась к ней симпатией, хотя и против своей воли.

«Но какая-то она всё-таки слишком приторная», – подумала Поппи, простив себя за каламбур.

– Я ненадолго. Дай, думаю, загляну, угощу вас чем-нибудь вкусненьким в качестве благодарности за ваш неутомимый труд по возвращению моих пятисот фунтов. Я вам так обязана!

Она наклонилась через стойку и, балансируя на одной ноге, расцеловала констебля Роджерса в обе щеки, оставив на его лице жирные мазки оранжевой помады.

Мисс Бонхоффер поставила перед ним коробку со сладостями.

– Не стоило, мисс Би! – возразил Роджерс.

– Зовите меня Бонни! – засмеялась она. – И не забудьте поделиться с сержантом Регом и тем милым констеблем Банти, договорились?

Констебль Роджерс кивнул, уже не слушая.

– Я положила всё моё самое любимое, – сказала она и по очереди указала на аккуратные свёртки и баночки с восхитительным содержимым. – «Марсифир» всех вкусов, «лимонная утеха», «заварные рожки», «клубничные колёса» – сейчас их уже нет в продаже, сезон закончился, но тс-с! Я никому не скажу, если вы не скажете! Далее, «крыжовниковое нутро», «гамаш-по-желудку-прутом-щёлк», помадка «Займи зубы», «турбосвистки» и «сушёная кожура кислых яблок».

Казалось, у констебля Роджерса вот-вот потекут слюнки, но Поппи не могла точно сказать, было это из-за сладостей или самой мисс Бонхоффер.

Зазвонил телефон, и Бонхильда быстро ушла из участка, по дороге посылая констеблю воздушные поцелуи.

Стоило ей скрыться из виду, и улыбка Роджерса моментально угасла.

– Он с вами встретится, – сказал он Поппи, с грохотом возвращая трубку на аппарат, – но Банти придётся осмотреть всё, что вы ему принесли.

Роджерс нажал на кнопку, и автоматические двери открылись. Поппи завела их небольшую группу в комнату с пластмассовыми корзинами, куда они сложили все свои личные вещи. Эразмус не хотел расставаться с видеокамерой, но сделал это после того, как Поппи, стиснув зубы, сердито на него посмотрела.

Банти сначала проверил рюкзак Поппи, затем Митси.

– Зачем вы вообще пришли? – спросил он Эразмуса, который всё это время вёл себя непривычно тихо.

– Чтобы проведать мистера Марли, – ответила Поппи и, расхрабрившись, добавила: – Которого вы необоснованно арестовали.

– А, ну да, конечно, – засмеялся Банти, с энтузиазмом роясь в ранце Эразмуса.

Поппи уловила в его тоне сарказм и твёрдо сказала себе ещё раз, что верит словам Марли: он не крал тех денег.

Покончив с осмотром большого серебристого пальто и проверив с помощью особой бумажки, нет ли на нём следов взрывчатых веществ, Банти повёл их по коридору к камерам, в одной из которой держали Марли.

– Это противоречит всем нормам, – пробормотал Банти, закрывая за ними дверь, и удалился.

Марли сидел в углу на стальном стуле; по сравнению с ним стул казался кукольным.

– Вы пришли! – слабо улыбнулся он.

Марли-пёс внезапно оживился и, упершись передними лапами в ногу Марли, принялся восторженно лизать его руку. Марли подхватил бассет-хаунда с пола и прижал к груди, будто младенца.

– Ну, ждешнюю еду шложно нажвать вершиной кулинарного маштерштва, жнаете ли! – ответил Марли на вопрос Поппи, как у него дела.

Она выудила из своего рюкзака шоколадный батончик, яблоко и коробочку «клубничных колес», после чего достала со дна обёрнутую в газету книжку и положила её на стол. После того предположения, что она может быть обшита загадочным шёлком, они с Эразмусом старались к ней больше не прикасаться. Хотя и не знали наверняка, что собой представлял этот «загадочный шёлк».

– Что это? – спросил Марли, бросив в рот сразу два «клубничных колеса».

– Думаю, это ваша книга идей, – тихо сказала Поппи.

Марли немедленно потянулся к книжке, но Поппи его остановила:

– Будьте осторожны. Мы считаем, что этот шёлк может быть волшебным или проклятым. Похоже, он приманивает тех существ, которых вы видели на фабрике.

Марли серьёзно кивнул и кончиками большого и указательного пальцев приподнял край газеты. Его зелёные глаза округлились, и он опять кивнул.

– Это она! – сказал он Поппи. – Это моя книжка. Где вы её нашли?

Поппи посмотрела на Эразмуса.

– Вам нужно её закопать, – внезапно подала голос Митси, поглаживая лапу уснувшего пса.

– Ты даже не знаешь, о чём мы говорим, – огрызнулся Эразмус.

– Нет, знаю, – возразила Митси. – Вам нужно закопать её в белой земле.

– Откуда ты знаешь?

– Так написано в моей книге.

Эразмус застонал.

– Опять твоя дурацкая книга! Сказки для дурачков!